Повелительница бурь
Шрифт:
Она снова взглянула на Дага.
– А ты готов, воин, покориться духам Ирландии?
Даг почувствовал, как где-то в груди его шевельнулось сомнение. Когда он посмотрел в серые глаза пророчицы, ему показалось, что сила земли Ирландии наполняет его, притягивая к себе, словно магнит железо. Он боялся этого момента с того самого дня, когда поставил ногу на землю малознакомого, населенного духами острова. Хватит ли у него смелости оставить свою прошлую жизнь и без колебаний взглянуть в будущее?
Даг перевел взгляд на Фиону, вспоминая, как когда-то боялся ее, боялся той тяги и того желания, которые она пробудила в нем. Он страшился того, что она навечно заманит его в свою волшебную страну, что, в конце концов, она и сделала. Но эта страна оказалось отнюдь не мрачным подземельем и не бесконечной пугающей пустотой: сказать по правде, он никогда еще не испытывал такой радости в душе, как в этот раз, вновь оказавшись в Ирландии.
– Ваша страна уже завоевала меня, – громко, чтобы слышали все, ответил он, – я клянусь посвятить свою жизнь ее защите и воспитанию сыновей, которые будут защищать эту землю после меня.
Толпа вздохнула, как один человек, и Фиона поняла, что они уже согласны принять ее и прибывших с ней викингов; все, за исключением Дермота.
Кольцо людей распалось, женщины принялись шептаться между собой, в то время как парни обступили Дага и Эллисила и сразу завели разговор о предстоящем строительстве; Дермот же, потихоньку отойдя назад, незаметно исчез в непроглядной темноте ночи.
– Всегда находится какой-нибудь глупец, которому не терпится пойти наперекор воле богов, – заметила Сиобхан, подходя к Фионе.
– Стало быть, ты полагаешь, это боги желают чтобы нами правил Даг?
– Если и не Даг, то какой-нибудь другой чужеземец. Я уже давно предсказывала это, еще когда Айслинг выходила замуж за Доналла. Тогда я сказала ей, что ее муж станет причиной страданий ее народа и что в жилах ее внука будет течь кровь чужеземца.
– Я не совсем понимаю… Мой отец правил здесь целых двадцать лет, и причиной несчастий был не Доналл, а викинги.
– Ты все еще верна ему, – вздохнула Сиобхан. – В тебе так много от твоей матери.
Фиона в раздумье покачала головой. Несмотря на то, что ее тетка в некоторых вещах могла заглянуть в будущее, в других она оставалась совершенно слепой. С какой стати ей считать жизнь Доналла сплошной неудачей? Они с Дагом отстроят то, что было разрушено; а если она зачнет сына, то он будет носить имя ее отца.
– Войди в дом, обсушись и согрейся, – сказала, появляясь рядом с Фионой, Дювесса. – Нам надо так много рассказать друг другу.
В поведении сводной сестры чувствовалась какая-то странная скованность. Неужели она так изменилась, что даже ее собственным родственникам неуютно рядом с ней? От этой мысли Фионе стало немного не по себе.
Не успели они приблизиться к хижине, на которую указала Дювесса, как их догнала запыхавшаяся Бреака.
– Я иду на корабль. Тебе что-нибудь захватить, Фиона?
– Нет, сегодня ночью мне ничего не понадобится. А где собираетесь спать вы с Роригом?
– На драккаре. Эллисил говорит, что его будут постоянно охранять во время разгрузки.
Фиона заметила, с каким любопытством Дювесса смотрела на ее новую подругу, прежде чем та повернулась и исчезла в ночи.
– Мне кажется, мы с ней очень похожи, – пробормотала Дювесса, когда они вошли в маленькую глинобитную хижину. – Наверное, она и ведет себя совсем как я?
– Точно, – кивнула Фиона. – По крайней мере, так же ругает меня, если я что-нибудь делаю неправильно. Не знаю, что бы со мной стало без нее за все эти месяцы жизни на севере.
Дювесса неуверенно улыбнулась.
– Это очень страшно – быть в плену у викингов?
Фиона задумалась.
– Это могло бы быть ужасно, но с самого начала мы с Дагом более или менее понимали друг друга. Видишь ли, Даг был тем самым викингом, которого заключил в подземелье мой отец. Я вылечила его рапы и спасла ему жизнь, поэтому он чувствовал себя в долгу передо мной и обходился со мной не слишком сурово.
Дювесса неожиданно улыбнулась.
– Я уже давно обо всем догадалась. Ты оставила в подземелье кое-что из своих вещей, а я нашла их, когда мы выбирались из нашего убежища. Вот тогда-то мне и стало ясно, что кто-то ухаживал за пленным и потом освободил его.
– На самом деле он смог сам снять кандалы и убежать, а потом, добравшись до остальных викингов, заставил своего брата обойтись с нами более великодушно, чем тот намеревался. Именно поэтому они не стали сжигать зерно, не перебили скот и не слишком усердствовали в поисках женщин и детей.
Фиона говорила, тщательно подыскивая слова, – ей необходимо было, наконец, освободиться от чувства вины. Теперь она и сама верила в то, что спустилась в подземелье, спасая жизнь Дата, потому что такую судьбу предначертали ей боги.
Дювесса поежилась.
– А я никогда бы не решилась остаться наедине с вражеским воином, пусть даже раненным и связанным.
– Боюсь, тогда мной двигала не храбрость, а глупость. Ты сама частенько говаривала, что я сперва действую, а уж потом думаю, и это и в самом деле так. Мой не слишком покладистый характер доставил мне кучу неприятностей, когда я была у викингов.
– Несмотря на это, ты обзавелась там завидным мужем – красавцем и воином. Я очень рада, что остальные согласились признать Дага Торссона своим властителем. Он сказал правду, нам отчаянно нужны мужчины, чтобы защищать нас, строить дома и возделывать поля. Дермот и другие парни пытались взяться за это, но они пока еще дети.
Фиона внимательно посмотрела на подругу:
– Если бы ты нашла среди соратников Дага человека себе по душе, хотела бы ты выйти за него замуж?
– Конечно, почему бы нет! Теперь, когда мое приданое погибло в огне, я не могу и мечтать выйти за свою ровню среди ирландцев.