Повелительница драконов
Шрифт:
Талли увидела склонившегося над ней Хрхона, попыталась оттолкнуть его и еще ощутила, как его могучая ручища почти нежно коснулась ее затылка.
— 7 —
Когда она очнулась, было светло. Талли чувствовала, что была без сознания лишь несколько минут. Под ней был чешуйчатый панцирь Хрхона, который нес ее на себе, обхватив рукой. Ее сердце колотилось, как будто она бежала, спасая свою жизнь. Талли смутно припомнила сон, ужасный нескончаемый сон, казалось, длившийся часами, хотя другой, сохранившей ясность частью сознания она понимала,
Осознав, что это был не сон, Талли вскрикнула. Она вскочила, стала наносить во все стороны удары и почувствовала, что кто-то схватил ее за запястья, удерживая. Темнота над ней раскололась в зубчатый узор из черного, зеленого и огненно-красного, когда Хрхон резко снял ее с плеча и положил на землю.
В ее ушах все еще звучал пронзительный голос лже-Веллера, его крики о помощи, неизгладимо запечатлевшиеся в ее душе, слишком глубоко, чтобы она когда-либо могла их забыть. Она закричала, вскочила и почувствовала, как чья-то рука ударила ее по лицу. Боль была до странности нереальной.
Она с трудом открыла глаза. Была все еще ночь. Свет шел от пожаров, которые пожирали небо уже недалеко. Потом она узнала Ангеллу.
Талли с трудом кивнула. Там, где приложилась рука Ангеллы, горела щека.
— Отпусти… меня, — сказала Талли. — Я в порядке.
Говорить она могла с трудом. Что-то случилось в ее сне, или все же было ужасное происшествие, которое она считала сном. Она не знала, что это было, но это имело огромное значение. Жизненно важное. Был какой-то вывод. Внезапное знание, которое все объясняло. Но оно исчезло. И чем больше она пыталась вернуть его, тем быстрее оно ускользало.
Видно, Ангелла ей не доверяла, потому что хотя она немного и ослабила захват на ее запястьях, но не отпустила ее.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, черт возьми. — Талли сердито вырвалась, села и огляделась.
В первый момент она не увидела ничего, кроме черноты, разрываемой красными и темно-желтыми световыми молниями. Потом до нее дошло, что расколотое небо над ней было огромной сетью, которую Каран называл средним ярусом.
Это был не сбивающий с толку тусклый зеленовато-серый свет сумеречной зоны, а мерцающее зарево пожара, которое пробивалось через отверстия и дымящиеся дыры в растительном покрове. Таких отверстий было много. Лиственный покров над ними был изодран. Остатки растений свисали обугленными кочерыжками с покрытых копотью стволов гигантских деревьев. То здесь, то там в пучину капал жидкий огонь, напоминавший горящий дождь. В воздухе пахло гарью. Они были уже недалеко от того места, где спустились в подземный мир.
— Что случилось? — с трудом спросила Талли.
Ангелла пожала плечами.
— Каран нас вывел, — ответила она. — Что же еще? — Гримаса недовольства мелькнула на необожженной части ее лица. — Будь иначе, ты едва ли смогла задавать подобные глупые вопросы.
— К черту! Я не это имела в виду, — фыркнула Талли. — Что с рогоглавами и Караном?
— Идем, идем, Талли, — сердито сказала Ангелла. — Ты отъехала на пару минут, а не на десять дней, так чего спрашивать? Твои хитиновые приятели мертвы — по крайней мере, я надеюсь. А что касается Карана — спроси его сама. С тех пор как мы здесь, он нем как могила. Он хочет говорить только с тобой. — Она резким жестом показала через плечо на Карана, который сидел с поджатыми ногами, уставившись в пустоту.
Талли встала. В первый момент у нее закружилась голова. Казалось, ее манит пучина под ней и голос… голос Веллера, искаженный до ужасного, пронзительного нечто, оставшегося глубоко в ее душе…
Она отогнала эту мысль.
— Все в порядке? — спросила она.
Каран устало поднял взгляд. В его глазах было выражение глухой боли. Он кивнул.
— Ты, конечно, сейчас потребуешь от Карана объяснений, — сказал он.
— Уже пора, тебе не кажется? — прошипела Ангелла.
Талли сердито подняла руку и сделала ей знак молчать.
— Что это было? — спросила она. — Эта… эта штука, Каран? — Одно воспоминание об ужасном переживании вызвало тошноту.
— Ничего, — уклончиво ответил Каран. Он не смотрел на Талли. — Всего лишь мираж. Один из бесчисленных ужасов, которыми пропасть дурачит свои жертвы.
Но Талли чувствовала, что он лжет, и Каран, видимо, в свою очередь чувствовал, что она это понимала, потому что он все еще избегал ее взгляда.
— Только мираж, Талли, — сказал он еще раз.
— Тогда почему ты так его испугался? — спросила она. — Что такое там, внизу, Каран? Эти… чудовища, которые уничтожили рогоглавов, кто они?
Она снова четко понимала, что Каран ищет отговорку, какое-нибудь приемлемое, но ложноеобъяснение того ужаса, который она пережила. Потом он неожиданно улыбнулся, и в этой улыбке были и боль, и покорность. Какое-то мгновение он смотрел на нее, потом встал, обернулся и указал рукой вверх.
— Вам нужно уходить, — сказал он. — Ваши враги еще поблизости, Каран может их чувствовать.
— Это не ответ! — фыркнула Ангелла. Но Каран не прореагировал на ее слова, а только снова показал вверх и приложил палец к губам, призывая к молчанию. Неохотно — собственно говоря, у нее и не было другого выбора — Талли последовала за ним, когда он пошел дальше. Он шел осторожно и сильно наклонившись вперед, как человек, борющийся с незримым ураганом.
Когда они прошли через сеть, стало немного светлее, но это был все еще не свет дня, а мерцающее зарево пожара. Как и предполагала Талли, пожар продолжал распространяться. Он, скорее всего, погаснет, когда пойдет дождь, а сейчас верхний ярус горел везде. Воздух имел привкус горечи и дыма. Над ними раздавался невероятный шум.
Каран остановился, какое-то время нерешительно осматривался, а потом указал в ту сторону, где узор из красного и оранжевого был не таким густым.
— Туда! — сказал он.
Прежде чем двинуться в путь, Талли бросила последний взгляд в пучину. Ее передернуло. Под ними не было ничего. Бледный, мертвенный свет пропасти исчез, как будто он был виден только им, побывавшим в его невидимых лапах, но она ощущала зов, беззвучный шепот звучал у нее внутри, и слышался голос Веллера, который Талли никогда, никогда не забудет. Это она привела его сюда, она виновата в его смерти. Смерть? Нет — в тысячу раз хуже!