Повелительница снов
Шрифт:
— Ты хочешь вернуться обратно? — спросила его Ружана. — Я могла бы тебе помочь.
Потом они долго летели вместе над сонным городом его юности, и там, как всегда, шел дождь. Пустые троллейбусы стояли в московских переулках, как молчаливое стадо, терпеливо дожидающееся, когда наступит утро.
Сейчас он не мог отличить сна от яви. Было ли это колдовство Ружаны или его собственный обычный сон? Он не знал.
— Ты можешь остаться здесь, в своем родном городе, если хочешь, — продолжала Ружана. И он почему-то знал, что это так и есть. Стоит ему сказать «да»,
Ружана смотрела ему прямо в глаза, не отрываясь и ожидая ответа… Почему-то от ее взгляда веяло ледяным холодом, заставившим его вспомнить кровавый подвал в часовой башне.
— Я не могу. Здесь у меня есть дело, которое я должен завершить.
— Ты никому ничего не должен. И это не твое дело.
— Оно стало моим с той минуты, как я встретил тебя.
В ответ Ружана рассмеялась звонким саркастическим смехом и унеслась прочь от него. Оставшись один без ее поддержки, он потерял опору в своем полете над городом и начал падать. Каменная мостовая стремительно летела навстречу. За секунду до удара он закричал и проснулся в холодном поту.
За окном разгоралось утро. Двор монастыря наполнился необычными звуками. Сергей встал и нетвердой походкой направился к окну, чтобы выяснить, что происходит. Часть его сознания все еще оставалась под властью колдовского сна. Но теперь он знал, что дверь существует. Что он сможет вернуться в свой родной мир в тот самый момент, как только по-настоящему этого захочет.
ГЛАВА 21
Сэр Персиваль Рэм, рыцарь светлого ордена Бертранцев и его тайный руководитель, въехал в ворота родной обители, как всегда, шумно и с изрядной помпой.
Его свиту составляли сорок всадников, хотя он, со своей силой и возможностями, вряд ли нуждался в охране.
Но, занимая при дворе императора весьма заметное место среди захранской знати, сэр Персиваль был вынужден соблюдать традиции, хотя на самом деле вся эта мишура доставляла ему известное удовольствие, одновременно забавляя его и потворствуя показному тщеславию, которое он изображал с явной охотой. Но ни внешние проявления тщеславия, ни высокое общественное положение ничего не говорили о подлинном облике этого скрытного человека.
На первый взгляд непосвященного наблюдателя сэр Персиваль был кутилой и ловеласом, проводившим все свое свободное время в попойках и поединках, но на самом деле эта внешняя сторона его жизни лишь прикрывала подлинную суть — опасного врага ордосов, борьбе с которыми он посвятил всю свою жизнь и свои незаурядные способности.
Проехав через монастырский двор под звуки рогов и веселые возгласы челяди, он потребовал немедленного свидания с настоятелем, делая вид, будто ему неизвестно, что отец Харламов давно извещен о его прибытии и с нетерпением ждет встречи с подлинным руководителем общины.
— Желательно, чтобы настоятель встретился со мной в трапезной. Я изрядно проголодался за время
Внешне все выглядело так, будто чванливый аристократ нанес случайный визит монастырской общине. Подобные визиты столичной знати происходили почти каждую неделю и ни у кого не вызывали удивления.
Кому-то надо было получить срочное отпущение грехов, кто-то спешил заручиться поддержкой монастырского братства в своих дворцовых интригах, а иному требовалось лекарство от дурной болезни или сглаза.
Но, как только за Персивалем захлопнулись внутренние двери монастырской обители, прочно отрезав его от собственной свиты, в которой, как он справедливо полагал, было немало ордосских шпионов, его облик и поведение разительно изменились. Теперь это был усталый, озабоченный человек, вернувшийся наконец домой после долгого отсутствия. В трапезной вместо настоятеля его ждала одна Ружана.
Впрочем, стол, согласно его просьбе, был накрыт, и здесь стояли блюда, о существовании которых в монастырской обители трудно было догадаться постороннему наблюдателю.
Мимоходом пристально взглянув на свою ученицу, Персиваль опустился за стол, отчего скамья, принявшая вес его грузного тела, печально заскрипела.
— Что случилось, Руж? Ты выглядишь печальной и усталой.
— Ордосы закончили установку часовой башни и теперь наполняют ее энергией. У нас осталось совсем немного времени.
— Откуда тебе это известно?
— Мне пришлось проникнуть туда, чтобы организовать побег перемещенному из истинного мира.
— Это очень опасно. Я запретил тебе заниматься рискованными экспериментами.
— Да, учитель. Но у меня не было выбора. Этот человек обладает уникальными способностями, и он нам очень нужен.
— Ты доставила его в монастырь? — Ружана молча кивнула в ответ. — Хорошо, я поговорю с ним позже и проверю, не ошиблась ли ты.
Подхватив целую баранью ногу и придвинув к себе кувшин вина, сэр Персиваль на некоторое время погрузился в священнодействие, от которого не могла его отвлечь даже Ружана. И лишь покончив с «легкой закуской» — так он называл свой обед, состоявший из нескольких блюд, — сэр вновь обратил внимание на свою ученицу.
Во время этой священной трапезы никто не смел нарушить уединение Персиваля. Даже слуги не имели права входить в помещение, и Ружане самой приходилось прислуживать за столом, своевременно производя смену блюд, стоявших на запасных столиках. Впрочем, за годы долгого ученичества она привыкла к своей незаменимой роли в качестве слуги и компаньона этого необычного человека и была многократно вознаграждена за усердие и послушание.
Ни разу за все время их знакомства ей не представилось случая вспомнить о своем благородном происхождении и официальном положении в обществе. И если бы такое пришло ей в голову, то вызвало бы у учителя иронический смех. Персиваль, старательно разыгрывавший из себя на людях чванливого вельможу, на самом деле глубоко презирал аристократов.