Повелительница Вселенной. Будни бога
Шрифт:
Так что с трёх лет я стала Линой. Как-то это имя иначе воспринималось, роднее что ли.
Воспитатели в садике дружно прочили мне стезю вундеркинда, но не сложилось. Не скажу, что с другими детьми было скучно: училась я быстро, это да, но ведь помимо букв-цифр нас учили рисованию, лепке для развития мелкой моторики, логике, да и занятия английским увлекли, к тому же выяснилось, что языки мне легко даются. Но самое главное — общение со сверстниками.
Так что в школу я пошла со своими ровесниками, но хорошо подготовленной и физически развитой первоклашкой. Насчёт второго настояла мама. Сама она, помня, какие травмы получала в спортивной
Но слишком долго моя «спортивная карьера» не продлилась.
Первый раз в первый класс. Я точно знаю, что дети относятся к школе по-разному. И вовсе не мало тех, кто учиться не любит. У меня в душе в тот день царило предвкушение — как же, ведь скоро узнаю столько нового! Длинные волосы — тогда доставали практически до попы — заплетены в косички, уложены короной и украшены двумя пышными белыми бантами. Первая форма, ранец за плечами, букет для первой учительницы, мама держит за руку и гордо улыбается, ведь у неё такая умница-красавица дочь.
И школа не простая, с углубленным изучением языков — аж целых трёх, но на выбор. Для меня проблемы это не представляло: английский с трёх в садике, с пяти — французский (спасибо «намёкам» тренера по гимнастике), а вот третьим выбрала почему-то японский. Совершенно отличные принципы, несомненно, добавят сложности, но тем и интересней.
Так вот, когда нас, первоклашек, выстроили на линейке, а высокий старшеклассник понёс по кругу круглолицую щербатую девчонку, со всей дури трясущую колокольчиком, мальчик, что стоял со мной рядом, повернулся и смерил внимательным взглядом. Осмотрел, что-то там себе надумал и лишь потом улыбнулся.
— Ты красивая, мне понравилась. Я Слава, Сергеев, и я буду тебя защищать!
Такой подход здорово огорошил. С чего бы это какой-то Слава меня защищал, если у меня папа есть? И зачем вообще?
— Не надо меня защищать, ишь, чего выдумал!
— Тебя как зовут?
— Лина, но вообще Ангелина Темнова.
— Так вот, Лина-Ангелина, мой папа говорит, что девочек надо защищать, они слабые и хрупкие. А папа у меня следователь, он знает, что говорит. Но на всех же меня не хватит, так что я выбрал тебя.
— Я не слабая! Я на художественную гимнастику хожу!
— Ха! Гимнастика. А я с пяти лет карате занимаюсь! Ты же драться не умеешь?
— Ну в глаз я и без всяких карате дать могу.
— Ага, попробуй.
— Не буду я пробовать. С чего бы?
— С того, что не умеешь ты драться. Значит, нуждаешься в защите. Но не бойся, я тебя защитю… щишу… Ай, в общем — не бойся.
— Я и не думала.
За таким тихим, но горячим спором мы пропустили большую часть торжественной речи директрисы. И с него началась наша со Славкой дружба. Потом, когда смогла-таки накостылять ему по шее, года через три. А до этого он упорно изображал из себя моего защитника и смотрел насмешливо-снисходительно-покровительственно. Именно это его отношение и побудило пойти с просьбой к отцу. Как так, раз я драться не умею, значит, слабая и ничего из себя не представляю, кроме красоты?
К кому напрашиваться в ученицы, я, разумеется, знала — папа не раз и не два брал меня с собой на работу, и самым замечательным временем
Если молодёжь он неизменно раскидывал по углам, то со вторым папиным другом они кружили долго, словно два мощных хищника. Тогда, детским своим разумом, я просто любовалась отточенными движениями, перекатами мышц под кожей, вкрадчивой поступью. И лишь гораздо позже поняла, насколько эти зрелища повлияли на формирование девичьего представления об идеальном мужчине. Но это было потом.
Уговорить папу, чтоб дядя Игорь начал заниматься и со мной, оказалось куда проще, чем поладить со вторым. Когда пришла на первое занятие, меня встретил не давным-давно знакомый и чуть ли не родной весёлый дядька, а суровый, неумолимый тренер.
— Вот что, кнопка, я, конечно, на тебя посмотрю. И, может быть, даже что-то сумею сделать, но учти: сюсюкаться с тобой никто не будет. Никаких слёз-соплей, никакого нытья, что устала — как только увижу, что не тянешь, сразу распрощаемся и пойдёшь заниматься, чем попроще. Уяснила?
Ещё на словах про слёзы-сопли, я сжала зубы и поклялась сама себе, что умру, но жаловаться не буду — детсадовское обидное прозвище до сих пор всплывало, как неприятная ассоциация. Я им всем докажу! И папе, и дяде Игорю, и… и Славке этому напыщенному! Так что я кивнула и обиженно, но тихо буркнула:
— Не надо со мной сюсюкаться, я сильная. И гибкая — уже два года художественной гимнастикой занимаюсь!
На мгновение дядя Игорь усмехнулся, — показалось, так же пренебрежительно, как несколько дней назад Славка, — но тут же посерьёзнел и кивнул.
— Ну раз гимнастика, то да, сильная и гибкая. Вот сейчас и покажешь, что умеешь. И если хочешь заниматься у меня, волосы придётся укоротить, до лопаток примерно.
— Да хоть под корень отрежу!
Дядя Игорь поперхнулся и закашлялся.
— Ага, а потом твой папаша тоже мне отрежет… что-нибудь нужное, — он-то думал, что говорит тихо, но я услышала. Потом добавил уже громче: — Я сказал: до лопаток, вот и не придумывай. И вообще, бегом-марш, десять кругов по залу для начала!
Ох, если бы я знала, что меня ждёт… и если бы не дала сама себе то обещание… Точно сдалась бы, а так пришлось терпеть и учиться. Сцепив зубы, не смея жаловаться, не вылезая из синяков, забыв, каково это, когда тело не болит. Гимнастику пришлось бросить. Не сразу, чуть больше чем через полгода, но как раз столько времени тренер давал мне на раскачку.
Первые два года стали настоящим кошмаром, а потом я обнаружила, что втянулась. Кажется, и папа, и его друзья сами удивлялись, что такая мелочь, да ещё и девочка выдержала нагрузки, но у меня были причины. Гордость. Не хотелось, чтобы моя безопасность от кого-то зависела, от постороннего. Люди могут подвести, а когда знаешь, что сама в силах справиться с ситуацией, это успокаивает.
Постепенно занятия стали привычными настолько, что оказалось — можно выделить время и на что-то другое. Меня кидало, как лодку в шторм. Примерно год ходила на фортепиано, и в этот же период, когда стукнуло десять, в нашей семье случилось пополнение: мама родила братишку, Лёшку. Смешное, желтокожее поначалу, рыжее, голубоглазое и вечно орущее нечто.