Поверь своим глазам
Шрифт:
Эллисон выключила телевизор, пытаясь переварить информацию. Перед ее мысленным взором все еще стояли кадры, на которых супружеская пара вышла из черного лимузина, отвечая на приветствия собравшейся толпы, и скрылась в здании, где проходила какая-то конференция.
— Янгер? — прошептала Эллисон. — Политический деятель?
Она обхватила голову обеими руками, взъерошив пальцами свои черные, ниспадающие на плечи волосы, и издала протяжный вздох:
— Вот уж сюрприз так сюрприз!
Теперь Эллисон даже обрадовалась,
7
— На сегодня у тебя назначена встреча с доктором Григорин, — сказал я, когда Томас заливал горячее молоко в свою миску с овсяными хлопьями. — Отец записал тебя на прием несколько недель назад.
— Мне вовсе не нужно встречаться с ней, Рэй, — отозвался он, избегая смотреть на меня.
— И все же я был бы признателен тебе, если бы ты к ней съездил со мной. Папа считал, что для тебя очень полезно иногда беседовать с ней.
— Но я не хочу никуда ехать, — упрямился брат. — Меня ждет работа.
— Ты сможешь выполнить ее, когда вернешься. Я ведь знаю, что для тебя не проблема выйти из дома, когда необходимо. Но ты предпочитаешь не делать этого.
— Если бы существовала причина встретиться с доктором, я бы непременно поехал, Рэй. Но никакой причины нет.
Я взял кружку с кофе, поднес к губам и сделал глоток. Отец всегда держал дома только растворимый и на вкус не слишком приятный напиток, но по крайней мере в нем содержался хоть какой-то кофеин. Мне, правда, пришлось добавить вторую ложку сахарного песка.
— Причина как раз очень веская, Томас. Мы оба только что перенесли душевную травму. Потеряли отца. И если даже мне трудно пережить это, то тебе тяжело вдвойне. В том смысле, что ведь вы с ним долго жили вместе.
— Он на меня часто злился, — произнес Томас.
— За что же?
— Ему все время нужно было заставлять меня делать то, чего мне не хотелось. — Он исподлобья бросил взгляд на меня. — Как сейчас поступаешь ты.
— Но папа никогда не злился на тебя всерьез, — возразил я. — Может, иногда раздражался, но не сердился по-настоящему.
— Вероятно, — пожал плечами брат. — Ему тоже не нравилось, что я весь день провожу в своей комнате. Он требовал, чтобы я выходил почаще. Никак не мог понять, насколько сильно я занят.
— Но это очень вредно для здоровья. Тебе необходим свежий воздух. И я уверен, Томас, что в глубине души ты понимаешь — это превращается в проблему, когда твое увлечение не позволяет тебе даже прийти на похороны отца.
— В тот день мне необходимо было побывать в Мельбурне.
— Томас! Тебе не нужен был ни Мельбурн, ни Москва, ни Мюнхен, ни Монреаль! Ты должен был присутствовать на папиных похоронах.
Я знал, что поступаю неверно, обвиняя брата в неуважении к памяти отца. Он просто ничего не мог
— Прости меня, — тихо произнес я.
Томас ничего не сказал, и мы оба замолчали. Вскоре я все-таки нарушил тишину:
— И все же мне кажется важным, чтобы в то время, пока я разбираюсь с остальными проблемами, ты посетил доктора Григорин. Я и сам хотел бы с ней поговорить.
Брат с любопытством посмотрел на меня.
— У тебя тоже возникли сложности?
— Что?
— Точно! Ты должен с ней поговорить. Она и тебе поможет.
— Мне? — удивился я. — В чем?
— Справиться с необходимостью контролировать других людей. Она пропишет тебе что-нибудь от этого. Она дает мне лекарство, помогающее избавляться от голосов. Вот и тебе выпишет какой-нибудь рецепт.
— Неплохая мысль.
— Можешь отправляться к ней сам. А когда вернешься, расскажешь, что она думает о тебе.
— Нет, мы поедем к ней вместе.
Брат облизнул губы, стал сжимать и разжимать кулаки. У него пересохло во рту. Охватившее его волнение становилось все заметнее.
— Она будет ждать нас в одиннадцать, — напомнил я.
— Одиннадцать, одиннадцать, одиннадцать, — повторил он, закатив глаза и словно стараясь припомнить, какие еще дела в его ежедневнике могут быть назначены на этот час.
— Уверен, ты в это время свободен, — сказал я. — Нам нужно будет выехать из дома в десять тридцать.
Брат поднялся со стула, отнес свою миску к раковине и принялся споласкивать ее. Обычно он оставлял грязную посуду мне, так что нетрудно было сообразить, до какой степени ему не хотелось продолжать разговор.
— Не пытайся увильнуть, Томас!
— Но у меня действительно много работы, — произнес он, направляясь к двери из кухни. — Ты просто не понимаешь, насколько она важна.
— По дороге я разрешу тебе пользоваться джи-пи-эс.
Брат замер на месте.
— У тебя есть навигатор?
— Встроенный в приборную панель.
Он посмотрел на стенной шкаф рядом с входной дверью, где висела его верхняя одежда.
— Тогда поехали прямо сейчас.
— Еще только половина девятого. Мне не хочется два часа просидеть в приемной врача.
Томас задумался.
— Хорошо, я буду готов к десяти тридцати. Но ты должен обещать, что тоже обсудишь с доктором свое поведение.
— Даю слово, — сказал я.
Когда Томас поднялся наверх, я закончил уборку кухни и решил, что пора завершить давно ожидавшее меня дело. Выйдя через черный ход, я пересек задний двор, траву на котором не постригали уже неделю, и ее не помешало бы подровнять. В том месте, где начинался склон в сторону оврага, я остановился.