Шрифт:
Пролог
О Боже, подумал Алан, зачем я предложил ей остаться? Почему выразился так неудачно? Зачем вообще я это сказал? Ведь она заслуживает гораздо большего, чем я могу ей дать.
Он не имел опыта общения с женщинами, подобными Элис. Она слишком отличалась от тех, которых он встречал в барах и с которыми проводил время, когда становилось невтерпеж. Тоже одинокие, они искали забвения хотя бы на ночь, но Элис была совсем другая.
Что теперь, Железное Сердце? — спросил он себя, чувствуя, как сама ночь
Его просьба остаться болью отозвалась в сердце. Мгновение назад она жаждала этого — и сейчас этот момент наступил. Сердце, столько времени молчавшее, умоляло ее согласиться. А тело… словно заледенело…
Ведь если она останется, это принесет ей новую боль, ибо Алан не сегодня завтра исчезнет с ее горизонта. Элис честно призналась себе, что не знает, переживет ли состояние отвергнутой любовницы. В одном она была твердо уверена, что боль от утраты Алана будет для нее гораздо сильнее, чем от потери Томаса, с которым она даже не занималась любовью.
Но если она откажется, то, возможно, будет сожалеть об этом до конца своих дней. В последнее время ей все чаще приходило в голову, что десять лет, прошедших после ее неудавшегося замужества, были отнюдь не самыми радостными.
Каждая клеточка ее тела томилась по Алану. Истосковавшееся по любви сердце стремилось к нему, ее душа призывала его. Если небо дарит ей только одну ночь, то и за эту единственную ночь она будет вечно благодарна…
А что, если он лишь поддразнивает ее?…
1
— Мы не потерпим здесь краснокожих! — произнес громкий голос в глубине зала.
Во внезапно наступившей тишине даже шепот показался бы слишком громким. Сидящие за столиками забыли о своей выпивке, официантки замерли. Бармен перестал протирать стакан. Все взгляды обратились на входную дверь — завсегдатаи увидели чужака.
Высокий, крепкого сложения мужчина обозревал зал темно-серыми стальными глазами. В нем не было ничего необычного: мускулистое тело облачено в простую ковбойку и обтягивающие линялые джинсы, на ногах — потрепанные ботинки из дорогой кожи ручной выделки с заостренными носками и высокими каблуками, скошенными специально под стремена, черная ковбойская шляпа украшена серебряной цепочкой, кожаный ремень с серебряной пряжкой. Черные, как ночное небо, волосы свободно ниспадали ниже плеч.
Суровые черты смуглого лица не располагали к общению. Медленно, почти лениво он оглядел зал, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
В полной тишине, сопровождаемый враждебными взглядами, он прошел к бару, громко стуча каблуками по деревянному полу. Подойдя к стойке, он поставил одну ногу на перекладину и посмотрел на бармена.
— Я сказал, мы не потерпим здесь краснокожих, — вновь прозвучал, но уже более резко голос из глубины зала.
Незнакомец медленно повернулся, ища глазами того, кто это сказал. Один из ковбоев отодвинул стул и поднялся из-за стола. Незнакомец оглядел его с головы до ног.
— Чертовски плохо, — проронил он и повернулся к нему спиной.
— Только не здесь, — обратился бармен к, ковбою. — Проклятье, Гарри, деритесь на улице!
Еще несколько стульев со скрипом отодвинулось от столов, но незнакомец даже не вздрогнул.
— Кофе и меню, пожалуйста, — попросил он, обращаясь к бармену.
— Уходите отсюда, нет смысла ждать, пока вам проломят голову, — ответил бармен.
— Думаете, не стоит? — незнакомец внезапно улыбнулся.
Он снял свою шляпу, обнажив волосы, стянутые кожаным ремешком, и передал бармену:
— Сохраните ее для меня, — сказал он. Бармен смерил его глазами, потом, кивнув, спрятал шляпу за стойкой.
Хотелось, чтобы вы занялись этим на стоянке для машин.
Незнакомец пожал плечами.
— Пусть Гарри решает. Мне кажется, он не очень-то прислушивается к добрым советам.
— Вы правы, — не удержался от улыбки бармен.
В этот момент незнакомец заметил, как сузились глаза бармена, и инстинктивно обернулся, резко переместившись в сторону, избежав тем самым удара Гарри.
— Я позвоню шерифу, — проревел бармен. — Я говорил вам, болваны…
— Давай наружу, — сказал кто-то, и толпа, окружившая размахивающих руками соперников, вытеснила их за дверь. Вокруг дерущихся образовался молчаливый круг. Незнакомцу не раз приходилось участвовать в подобных стычках. Будучи наполовину индейцем, он уже привык, что люди, лишившие его народ земли, пытались оскорбительными словами и кулаками посягать теперь на его достоинство и гордость. Но он никогда не склонял головы.
Состоялся стремительный обмен ударами. Мощный удар незнакомца свалил Гарри на землю, где он и остался лежать.
Пригнувшись и широко расставив руки, индеец медленно повернулся, оглядывая мужчин в круге.
— Кто еще? — спросил он.
Красный свет осветил их лица. За их спинами взревел мотор, но они проигнорировали это. У них было более важное дело.
— Я, — вызвался коричневый от загара ковбой с животом, свисавшим над поясом. Передав свою шляпу соседу, он вступил в круг и размахнулся первым.
Незнакомец блокировал его руку, потом нанес жесткий удар в челюсть. Тот качнулся назад, а незнакомец стал ждать с руками наготове, давая ему шанс выйти из драки.
Резкий звук пистолетного выстрела расколол тишину ночи.
— Здесь помощник шерифа Олвин, — произнес усиленный динамиком женский голос. — Вечеринка закончена. Прекратите все это немедленно!
— А, черт, Элис! — крикнул кто-то. — Мы всего лишь развлекаемся!
— Хорошенькое развлечение, когда десяток болванов набрасывается на одного чудака, у которого больше отчаяния, чем мозгов. Даю вам тридцать секунд, чтобы все убрались восвояси.
Безошибочный звук заряжаемого помпового ружья послужил весомым подкреплением приказа.