Повернуть судьбу
Шрифт:
– А, что же, отец? Почему он позволял это?
– Ему было не до нас. Отец сильно пил, я редко помню его в трезвым!
– Как пил? – не сдержавшись от того что услышала громко, ошеломлённо спросила Светлана Викторовна.
– Сильно!
– Странно, когда мы с ним познакомились он совсем не пил, в рот не брал?!
– Не знаю, как было до моего рождения, но, сколько я себя помню – он пил всегда. Каждый день приходил с работы пьяный и весь вечер пил, пока не упивался до невменяемости. Напившись, садился на свой диван и громко на весь дом плакал. Теперь я понимаю, почему?! – сказав последнюю фразу, она бросила грустный взгляд на хозяйку.
– Когда же он начал пить, с какого момента? – не заметив этого спросила Светлана Викторовна.
– Я
Светлана Викторовна уже не успевала промокать глаза. Слёзы тоненькими ручейками текли по щекам оставляя бороздки на гриме.
– Значит и ему я испортила жизнь? – вздохнув с досадой произнесла она.
– Получается так! – ответила Светлана и посмотрев на Светлану Викторовну только сейчас до конца поняла душевное состояние отца.
Светлана смотрела на плачущую женщину и ей совсем не было её жалко! Ей было очень тяжело и трудно всё это вспоминать, рассказывать, но она не хотела жалеть Светлану Викторовну, хотя уже чувствовала, что вспоминать и рассказывать всё труднее и труднее и опять как в детстве становится жалко себя.
– Игрушек у меня не было хороших никогда, – отгоняя жалость к самой себе, она сухо продолжала рассказывать. – Помню, как-то отец привёз мне заводную игрушку – металлического коня с каретой. Карета ехала и толкала коня, а он в воздухе перебирал ногами. Очень красивая и интересная по тем временам игрушка! Но я недолго играла ею, она куда-то исчезла. Я не знала и не заметила, кто её взял, просто в один момент она пропала и всё. Мама, конечно, обвинила меня сказав, что я растяпа её куда-то подевала, но я-то знала, что не брала. Больше я никогда её не видела!
– Откуда отец привёз игрушку?
– Не знаю, он ездил каждый год отдыхать. У него был бесплатный билет на самолет, поэтому он не отказывал себе в удовольствии – отдыхал. Один раз, перед выпускным балом в школе, он привез мне туфли. Белые, лакированные, очень красивые туфли! Мама хотела их забрать себе, но он не дал. Помню, тогда был большой скандал, но он все-таки настоял на своём. Я эти туфли долго носила, очень берегла. Мы вообще-то внешне неплохо жили в материальном плане.
– Как это внешне?
– В дом всегда что-нибудь покупали раньше, чем это появлялось у соседей. Мама старалась, чтобы в доме было уютно и красиво. Когда я выросла и стала старше, мне это казалось каким-то соревнованием. Отец много вещей привозил из других городов. У нас у первых на улице появился телевизор. Помню эти вечера, как в кинотеатре. Много народа собиралось в доме. Приходили со своими стульями и смотрели кино, мужчины собирались на футбол или хоккей. Потом отец привёз холодильник с Кавказа. Женщины соседки, приходили смотреть: гладили холодильник руками, заглядывали в него выдвигая каждый ящичек. Наблюдая за этими показами, я удивлялась, что в очередной раз нами восхищаются соседи и мама ходит счастливая и радостная, хотя в доме нет ни копейки и у меня, например, нет сапог или ещё чего-то необходимого для повседневной жизни.
Мне отец вещей не покупал никогда, всю зарплату отдавал маме, а она тратила деньги на дом, на себя и на брата. Тогда я ничего не понимала, думала, что она просто не умеет распределять расходы и ей никогда не хватает денег до получки. Мы всегда жили в долг или жестко экономили и, как правило, на мне. Только взрослея, я всё начала замечать и понимать. В семье каждый жил для себя. Вернее, отец для себя, мама для себя и для брата, а я сама по себе и некому не было до меня дела.
Когда оформляли отцу инвалидность, выяснилось, что он от зарплаты в семью отдавал только четвёртую часть. Ох и скандал тогда был – жуть! На оставшиеся деньги он уезжал каждое лето в отпуск. Особенно часто ездил в Севастополь, – взглянув на Светлану Викторовну Светлана продолжала рассказ: – Узнав об этом, мама начала тратить деньги на себя и на брата, полностью урезав другие затраты. От этого пострадала больше всех я! В нашей семье основным и главным было – что скажут люди! Поэтому и старались пустить пыль в глаза и прикрыть имеющиеся дыры. А одной и единственной дырой была я! Меня хочешь, не хочешь, но нужно было как-то одевать, чтобы не дай Бог кто-нибудь что-нибудь не сказал. Подарки мне дарила, на праздники и на дни рождения – вещами. Все подарки были необходимой одеждой, да и то, такой, которую не каждая пожилая женщина оденет! Брат – это другое дело! Хорошо помню, как ему на шестнадцатилетие мама купила магнитофон. Первый выпуск в стране – «Комета». Никто даже не видел их ещё, ни то, что имел! По стоимости три её зарплаты! На восемнадцатилетие, она подарила ему двухколёсный мотоцикл, самый настоящий взрослый мотоцикл! Соседи просто ахнули.
– А тебе? – не скрывая ужаса, со страхом спросила Светлана Викторовна.
– Я же сказала, что мне не дарили подарков! – с горечью ухмыльнувшись ответила Светлана. – Про какие подарки можно говорить, если меня одевали кое-как? В двадцать лет я выходила замуж у меня не было даже кофты, простой шерстяной кофты! Собирая мои вещи, мама отдала мне свою кофту красивого голубого цвета, правда, локти уже святились немного, но хоть такую, а то стыдно было в люди отдавать ни с чем. За всё детство я не помню, чтобы меня погладили по голове или посадили на колени. Я помню только постоянные подзатыльники, ремень, иногда веник или валенок, в общем, всё, что подвернётся под руку. Отец жалел меня, но любви и ласки я и от него не видела. Он смотрел на меня с такой грустью и печалью, что мне было не по себе, – Светлане стало тоскливо от собственного рассказа и она печально произнесла: – Наверное, на сегодня хватит воспоминаний? Я стараюсь совсем не думать о своём детстве, тем более никому не рассказывать о нём. Его у меня не было! Поэтому сегодня я первый раз за всю жизни так подробно вспомнила обо всём и мне от этого совсем не радостно.
Светлана Викторовна вытирала глаза уже кухонной салфеткой её белоснежный платок давно был мокрым от слёз и грязным от косметики. Она уже не промокала глаза осторожно, а терла их не успевая высушивать слёзы. И нос, и глаза покраснели, от косметики не осталось и следа.
– Бедная, бедная моя девочка! – с жалостью поглядывая на Светлану произнесла она.
Первый раз за всю беседу внимательно посмотрев на неё, Светлана почувствовала сожаление о том, что так жестоко, правдиво рассказала о своём детстве. О том, что хотела сделать больно этой маленькой, плачущей женщине. После поднятых из глубины души воспоминаний и видя, как её кто-то пожалел, пожалел первый раз в жизни, она не могла больше рассказывать!
Светлана никогда, никому не рассказывала о своём детстве. Ни её лучшая подруга Ольга, ни тем более дети никогда не слышали от неё ни одного плохого слова о маме, о Неле Витальевне. Она никогда не жаловалась. С детства привыкла любить и ценить себя сама.
Глава 5
Светлана вернулась домой с тяжёлым сердцем, но пыталась не показывать этого, понимая, что девочки ждут рассказа о её встрече с родной матерью.
– Мама, ну как, виделись? – спросила Ксюша ещё в коридоре, не дождавшись пока Светлана пройдет в комнату.
– Ксюша, подожди, не спеши. Дай маме раздеться, – вместо мамы ответила старшая дочь Алёна.
– Родные мои, как я люблю вас! – поглядывая на девочек думала Светлана, разделась и прошла в комнату. – Какое счастье, что вы у меня есть. Я сделаю всё для вас, пусть лучше у меня чего-то не будет, но вам отдам всё. Как бы трудно и тяжело мне не было в жизни, я вас никогда не брошу!
– Мама, будешь ужинать? – осторожно спросила Алёна, внимательно посмотрев на печальную, уставшую маму.
– Нет, Алёнушка, спасибо совсем не хочется.