Шрифт:
Пролог
СНЫ О ПРАВИТЕЛЯХ
Под конец дня последняя из пяти колесниц вылетела по ущелью к условленному месту встречи. Из легкого плетеного кузова выпрыгнул высокий молодой человек, одетый в алые и шафрановые одежды с узором, говорящим о его ранге и клане. На плаще с пурпурной каймой скалилась волчья морда. Светлые волосы уложены в замысловатую прическу: коса обернута вокруг головы, подобно короне. Тяжелое золотое ожерелье на шее яркими отблесками встречало последние лучи закатного солнца.
То был Дурандонд, старший сын верховного правителя маркоманнов,
Рослый юноша с наслаждением окунулся в запах тушенного в вине жирного мяса.
— Ты опоздал, — укоризненно заметил один из четверых.
— Надеюсь, не настолько, чтобы вы без меня управились с этим греческим вином, — отозвался Дурандонд.
Он взял лицо брата в ладони, а потом наклонил ту из двух изящных глиняных амфор, что была полегче, и плеснул в свою чашу терпкого красного вина.
— За судьбу, за провидение — и за славную жизнь и достойную смерть наших отцов! — провозгласил он, и его товарищи со смехом подхватили тост.
Дурандонду передали козлятину и толстый ломоть черствого хлеба, и он принялся есть, по его собственному выражению, «с довольством и с добрым вздохом». Кончились голодные дни. Он похлопал себя по животу. Конец путешествию. Провидец — тот, кого называли странником и кто жил немного дальше по ущелью, — подождет, пока благословенное вино расслабит члены и обострит ум.
Но это рассказ не о Дурандонде и не о его четверых побратимах. Не торопитесь привязываться к этим бесшабашным хвастливым персонажам. Они лишь призраки. И все же их тени скользят по строкам моего рассказа, особенно тень прибывшего последним на тот скромный пир: последнего бахвала, последнего из тех обаятельных юношей. Обладая здравым смыслом и видя, как умирают старшие, он почувствовал, что мир меняется.
Они один за другим вошли в узкую извилистую лощину. Дурандонд шел впереди и с опаской оглядывался у каждого поворота или изгиба. Вдоль тропы журчал ручей. Терн и утесник цепляли их за плащи. Позелененные мхом, спутанные корни вязов, склонявшихся над проходом, бугрились, как спящие змеи, одетые в чешую лишайников.
В укрытой зарослями лощине долго было темно. Дурандонд первым вышел на открытое место перед входом в темную пещеру. С уступа над входом скалы свисал рыжий занавес из оленьих шкур, но теперь он был откинут и позволял заглянуть внутрь.
Из пещеры вышел высокий мужчина. Его возраст оставался загадкой, потому что лицо незнакомца пряталось за густой черной бородой и спутанной копной черных волос до плеч. В гриву волос были вплетены камни и раковины. Но глаза казались яркими, молодыми, и во взгляде, устремленном на пришедших, светилось любопытство. Одет он был в омерзительно грязные кожаные штаны и куртку; плащ из потертой медвежьей шкуры облегал плечи и доставал почти до земли, а спереди был стянут бронзовыми пряжками.
Вместо посоха
— Ты — странник? — спросил Дурандонд.
— Да.
— Это пещера странника?
Он не скрывал пренебрежения.
— Странник. — Мужчина указал на себя. — Пещера странника. Да.
Дурандонд невольно выказал разочарование.
— Я столько о ней слышал! Думал, она большая и наполнена магией и чудными вещими штуковинами, добытыми тобой в странствиях.
— У меня много пещер. Иначе мне нельзя. Я странствую в далекие дали. Я иду по Тропе, огибающей мир. Я иду по ней так давно, что нахожу перемены на лике самой луны. Мне жаль, что я разочаровал тебя. Вы за этим пришли? Потолковать о моих «вещих штуковинах»? Обсудить мое жилище?
— Нет. Вовсе не за тем.
— Тогда назовите себя.
Дурандонд представил себя и спутников. Запах тухлого звериного сала и немытых волос оскорблял обоняние этих наследников правителей, неукоснительно соблюдавших чистоту, безупречно опрятных и подтянутых. Но они сдержали отвращение, глядя, как молодой старец садится на трехногий табурет, упираясь локтями в колени, и кивает, предлагая юношам тоже сесть.
Они не сели: садиться им не приличествовало. Каждый преклонил колено, и один за другим они выложили перед странником немудреные дары. Провидец оглядел пищу и напитки, гарпун, бронзовый нож и зеленый шерстяной плащ, поднял голову и улыбнулся. Зубы у него были здоровые и белые.
— Спасибо вам. Я рад жаркому и вину. И остальное очень даже пригодится. Что я могу для вас сделать? Должен предупредить: я не заглядываю далеко в прошлое и не помогаю изменить будущее. Я просто смотрю в будущее — и только. Я направляю, предостерегаю, помогаю подготовиться к переменам. И только. Все прочее обходится слишком дорого. Не для вас. Для меня.
— Да! — воскликнул Дурандонд. — Я слышал, что ты предпочитаешь хранить свой дар, а не использовать его. — Он говорил с высокомерным безразличием к последствиям своих слов, свойственным герою и будущему правителю. — Это не важно. У всех нас один и тот же вопрос.
Странник слегка улыбнулся, слушая его. И поднял руку с растопыренными пальцами, приглашая гостей воспользоваться его даром.
Пятеро наследников разыграли очередность, и Радаг, которому выпало идти первым, поднялся на ноги.
— Разбойничьи шайки с востока, малочисленные порознь, собираются воедино для набегов на крепость моего отца на Рейне. Мой отец и я намерены выступить против них во главе отборного отряда воинов. Мы первыми метнем копья и столкнемся щит о щит с рядами этих трусов. Когда окончится битва, буду ли я правителем или сыном правителя?
Странник покачал головой, встретил упорный взгляд Радага своими холодными, как сталь, глазами.
— Ни тем ни другим, — сказал он. — Твои земли будут разграблены. Ты станешь побитым псом. Запуганный и в крови, с воем побежишь ты на запад в поисках скалы, чтобы забиться под нее, пещеры, чтобы заползти в нее, дупла, чтобы червем пролезть в него. И таков будет твой путь, пока ты не достигнешь другой земли.