Повеса с ледяным сердцем
Шрифт:
— Я люблю тебя, Генриетта. Я хочу провести оставшуюся жизнь вместе с тобой. — Рейф опустился на пол, встал перед Генриеттой на колени и взял ее ладонь обеими руками. — Я люблю тебя и надеюсь… я так надеюсь, я очень надеюсь… что ты простишь меня за то, что я вел себя глупо и не сразу разобрался в своих чувствах. Прошу тебя, дорогая Генриетта, скажи, что еще не слишком поздно.
— О, Рейф, конечно, еще не слишком поздно. Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Как ты мог сомневаться в этом?
Он ждал только этих слов. Заключил Генриетту в свои объятия и стал целовать. Впервые в жизни он целовал женщину устами влюбленного. С каждым поцелуем
— Генриетта, я со всей покорностью прошу тебя оказать мне честь стать моей женой. Дорогая моя, драгоценная, обворожительная и верная Генриетта, выходи за меня замуж.
— О, Рейф! О, Рейф! Ты это серьезно говоришь? Это правда? Ты не шутишь?
Рейф привлек ее к себе и поцеловал в глаза.
— Я говорю серьезно. — Рейф поцеловал ее в щеки. — Я не шучу. — Рейф поцеловал ее вздернутый носик. — Это правда. — Рейф поцеловал ее в уголки губ. — Клянусь. — Рейф осыпал поцелуями ее лоб. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, Генриетта Маркхэм. Я люблю тебя искренно и серьезно. Клянусь.
Генриетта опустилась на пол рядом с ним. Их поцелуи становились все жарче, руки стремились завладеть друг другом, срывали одежды, спеша скорее добраться до плоти. Халат Генриетты отлетел в сторону.
— Шелка и кружева, — пробормотал Рейф, его лицо озарила плотоядная улыбка. Он зарылся в ее груди, где кружевной край сорочки, точно пена, покрывал ее плоть. Его пальцы уже развязывали корсет. Рейф потянул сорочку вниз, обнажив ее соски, и, довольно вздохнув, взял губами розовый сосок и начал сосать его.
Ей казалось, будто она падает, по соскам, животу и женской прелести пробежал ток. Генриетта хрипло застонала. Ее голова упала на шезлонг, на котором она сидела еще мгновение назад. Уста Рейфа творили самые восхитительные трюки, пальцы мяли второй сосок, задевая самые тонкие струны удовольствия, посылая сквозь тело жаркие волны. Его фрак и жилет лежали рядом с ее халатом. Генриетта забралась руками под его рубашку и вытащила ее из панталон. Она заметила ясные очертания его затвердевшего стержня, погладила его через плотно прилегавшую ткань. Рейф вздрогнул. Она тоже вздрогнула, предвкушая удовольствие.
Генриетта желала его прямо сейчас.
— Рейф, — молила она, потягивая его за рубашку. — Рейф, прошу тебя.
Он понял. Встал, быстро сбросил с себя остатки одежды без всякого изящества. Одежда беспорядочно повисла на мебели гостиной леди Гвендолин. Его рубашка оказалась на расписанной ширме перед камином, панталоны обвили изящную витую ножку столика работы Хеплуайта [21] в проеме между двумя окнами. Но они не обращали на это внимания. Высвобождаясь из корсета и нижнего белья, Генриетта не спускала глаз с Рейфа. Обнаженным он смотрелся просто великолепно. Сердце Генриетты сильно забилось, достигло предельной скорости, пока она с бесстыдным удовольствием уставилась на его поднявшееся достоинство. Стоя перед ним на коленях, она ласкала его кончиками пальцев, затем языком. От солоноватой жаркой плоти у нее напрягся живот, разбух и напрягся комок возбуждения, горевший между бедер. Генриетта взяла его стержень руками, и он снова застонал.
21
Хеплуйат Джордж (ум. 1786) — английский дизайнер и краснодеревщик.
— Генриетта, у
— Я и не хочу, чтобы ты ждал.
Рейф привлек ее к себе. Глубоко проник языком в ее рот. Крепко прижал к себе, ее груди прижались к его груди, бедра сомкнулись вокруг напрягшегося мужского достоинства. Он снова поцеловал Генриетту, затем опустился на шезлонг, потянув ее за собой. Она очутилась на нем. Рейф вошел в нее медленным движением, отчего у обоих перехватило дыхание.
Накал близился к предельной отметке. Рейф чувствовал, как напрягается его тело, разбухает стержень, что возвещало начало движений, которые вознесут его на седьмое небо. Он ухватился за изящные изгибы ее попки и держал неподвижно, дышал глубоко, сопротивлялся непреодолимому желанию совершить возвратное движение, ждал, не давал ей двигаться, опустился между бедер и погладил ее влажную прелесть.
Генриетта вздрагивала. Она сомкнула мышцы вокруг его достоинства, отчаянно ожидая, когда он начнет двигаться, что приносило столь бесконечное удовольствие. Она наслаждалась трением, которое создавали скользившие пальцы Рейфа, ласкали и вели затвердевшую шишечку ее прелести к кульминации. Генриетта почувствовала дрожь, возвестившую ее начало. Она пыталась сопротивляться, но это оказалось не по силам. На нее надвигалась волна ощущений, заставлявшая стонать и извиваться. Чувствуя, что больше не выдержит, она достигла кульминации. Оказавшись в водовороте оргазма, Рейф ухватился за талию Генриетты и поднял ее, затем дал ее телу опуститься, проникая в нее. Сила оргазма раскрыла Генриетту перед ним.
Она тяжело дышала, набирала темп, цеплялась за его плечи, приподнималась, затем обхватывала его, извивалась на нем, когда он проникал глубже прежнего, затем все повторялось снова и снова. Генриетта поднималась, обхватывала его. После каждого его движения ее пронизывала волна неповторимого удовольствия. Рейф достиг кульминации, издав стон, который, казалось, вырвался из глубин его существа. Горячее семя обдало ее изнутри. Заглядывая в глубины ее глаз, Рейф снова твердил, что любит ее, любит ее, любит ее. Его открытое лицо пылало от любви и страсти, которую разжигала любовь. Он снова поцеловал ее. Генриетта никогда еще не испытывала столь сладких поцелуев. Казалось, будто она достигла края света. Она знала, что любит и любима. Рейф всегда будет любить ее. Всегда.
— Всегда, — подтвердил Рейф, прочитав ее мысли. Он убрал непослушные кудри Генриетты, закрывшие ее ресницы, чтобы заглянуть ей в глаза. В шоколадно-карие глаза с золотистыми искорками. В глаза, потускневшие от любви. — Я всегда буду любить тебя. Обещаю.
— Милый Рейф, я верю тебе.
— Милая Генриетта, — сказал он, смотря поверх ее плеча на хаос, который оба сотворили, — знаешь, мы ведь совершенно голые находимся в гостиной твоей тети, а ты еще официально не дала согласие на то, чтобы стать моей женой. Я не думал, что ты из тех, кто уклоняется от прямого ответа.
Генриетта захихикала.
— Думаю, то обстоятельство, что мы с тобой голые находимся в гостиной тети, уже само по себе ответ. Боже мой, мы даже дверь не заперли.
— Дверь меня не волнует. И слуги тоже. И даже твоя тетя. Позволь мне задать этот вопрос еще раз. Генриетта Маркхэм, ты согласна стать моей женой?
У нее дух перехватило. Рейф улыбнулся ей. Настоящей улыбкой. Она уже догадалась, что в будущем увидит много подобных улыбок.
— Рейф Сент-Олбен, и не пробуй отговорить меня, — ответила Генриетта.