Повесть о Мизхаппаре
Шрифт:
– Мизхаппар, в следующий раз, когда поедешь на птичий базар, купи жирных кур. Потому что мы должны часто есть куриный суп, который полезен для нашего организма. Доктор так сказал. И потом, не вздумай подключать электрический ток в курятник. Это бесполезно. Во-первых, мы будем работать в резиновых перчатках, во- вторых, на электролиниях все равно нет электрического тока, нет - и не будет. За это, конечно, огромное спасибо нашему мудрому президенту и нашему государству, которые экономят электроэнергию.
– Да чтобы куриное мясо, которое ели, застряло у вас в глотке!
– проклинал я паразитов, которые стащили кур.
Потом я вышел на улицу, чтобы немного
– Э, чуваки, как вы думаете, в этом году придет весна вообще? Надоели холода - сказал я, закусив охапкой снега.
– Придет, Мизхаппар, придет, непременно придет долгожданная весна. Только, это весна будет политическая, понимаешь? То есть, придет политическая весна.
– Да?
– удивился Мамадияр.
– Да - ответил Курумбой.
– Разве такое бывает? А что за это, политическая весна? Как она вообще выглядит?
– спросил Юлдашвой.
– Бывает, конечно. Почему бы и нет? В политической весне цветет демократия, свободословие и всё прочие. Диктатура и цензура тает как холодный снег, и рассеивается словно туман. Самое интересное это то, что этой весной прилетит птица самой необычайной породы - сказал Курумбой, закуривая свою трубку.
– А, что это за птица необычайной породы? Африканский попугай, что ли?
– спросил я.
– Нет, Мизхаппар, это птица счастья, "гамаюн" называется. Большая такая птица с разноцветными перьями, огромными крыльями и очень длинным хвостом. Об этом мне рассказывал один мужик в тюрьме - сказал Курумбой.
– Да, ну-уу-уу...
– удивился Юлдашвой.
– Могу поклясться, - век воли не видать - сказал Курумбой.
– Мне кажется, она страшная и злая, птица "гамаюн". Надо быть крайне осторожным. Она как злая чайка может заклевать наших уважаемых руководителей. Надо бы укрепить оборону до весны - сказал я, с опаской вглядываясь в горизонт.
– Нет, Мизхаппар, тот мужик сказал, что это птица совсем безобидная.
– А, если безобидная, то это хорошо, то есть, можно будет её поймать и сварить из неё суп или "табака" можно сделать на худой конец - сказал Юлдашвой.
– Дурак, зачем сварить из неё суп. Пусть она несет яйца, и мы каждое утро будем есть яичницу на завтрак как аристократы-оппозиционеры, которые живут за океаном. Лишние яйца соберём и поставим в инкубатор, а там птенцы вылупятся. Потом построим птицефабрику и, обеспечив народ Гамаюновым мясом, займёмся экспортом гамаюнятины в консервированном виде, поднимем, то есть, экономику страны - умничал Мамадияр.
– Да, друзья мои, Мамадияр прав. Поэтому мы должны помочь пернатому другу нашему, построив ему большой, благоустроенный трехкомнатный скворечник с балконами, и этот скворечник установим на крышу заброшенного свинарника у реки, покрасив в пожарно-красный цвет, чтобы птица счастья "гамаюн" могла четко ориентироваться, увидев даже издалека этот уникальный скворечник века - сказал Курумбой.
– Хорошая идея - сказал я.
После этого разговора мы наспех выпили остатки барматухи и пошли строить скворечник для птицы "гамаюн", которая намерена прилететь вместе с политической весной.
Когда мы пришли к дому Курумбая, к нам на встречу вышла жена Курумбая Коряхон, полненькая такая, с вздутым животом и с огромным задом. Она поздоровалась с нами, и запела с поклоном песню невест. Низко кланяясь
– Браво, любимая, браво!
– сказал Курумбой, хлопая в ладоши, как бы аплодируя и восхищаясь искусством своей жены. Вдохновлённая от похвалы Курумбая, Коряхон хотела продолжать свои частушки, но тут её остановил Курумбой.
– Хватит, милая, достаточно - сказал он жене. Потом взял топор и ножовку с монтировкой и велел нам демонтировать, разобрать полы избушки, в которой жила его мать Рисолат-момо. Мама Курумбоя оказала нам ожесточенное сопротивление, когда мы начали выворачивать и вытаскивать доски, выдергивая со скрипом заржавелые гвозди, разрушая при этом пол.
– Что вы делаете, окаянные?! Остановитесь, не-то я буду вынуждена позвать соседей на помощь!
– сказала Рисолат-момо. Курумбой с топором в руках стал объяснить ситуацию своей мамы:
– Мамаша, пойми же, наконец, политическая весна на носу! Скоро прилетит к нам с севера птица счастье "гамаюн", Понимаешь?! Мы должны построить для неё благоустроенную трехкомнатную квартиру с балконами! Ты кричишь, как будто мы строим для неё двухэтажный коттедж! Если ты думаешь, что она обычная птица, вроде воробья, то это твоя большая политическая ошибка. Потому что "гамаюн" не помещается в обычный скворечник! Она - птица гигантского размера с пятнадцатиметровым хвостом, представляешь?! Если хочешь, чтобы наш народ тоже стал счастливым, как и другие народы, то не мешай нам работать! Мы построим гигантский скворечник, так как это наш гражданский долг!
– сказал он.
– Эти патриотические слова Курумбоя воздействовали на маму, и она заплакала. (наверное, от счастья). Мы начали работать во благо нашего народа, выворачивая доски. Курумбой, делая отметки мелом на доски, распиливал их ножовкой. Мы работали до обеда, как говорится, не покладая рук. Хотя была зима, и трещал мороз, мы все вспотели. Наконец, Курумбой объявил перекур, и мы стали отдыхать.
– Вот, теперь материалы для постройки готовы - сказал Курумбой, плотно забивая опилки в свою любимую трубку и закуривая её. После перекура мы построили скворечник огромного размера и, закрепив его на горб Юлдашвоя, пошли в сторону заброшенного свинарника у реки. К вечеру мы завершили работу, установив скворечник на крышу свинарника. Теперь вот ждем, так сказать, прихода политической весны и прилета птицы счастья "гамаюн". Ну, ладно, Сайтмират-ака, передайте привет всем. С самыми наилучшими пожеланиями,
плотник Мизхаппар.
13 февраля, 2008 год.
Колхоз "Чапаев".
Пятое письмо Мизхаппара
Салам, Сайитмират-ака!
"Вчера сгорела половина моих усов и около 60 процентов моих кудрявых волос. Сам я виноват в этом. Хотел Вам написать следующее письмо, но не было света. В темноте писать неудобно. Дай, думаю, зажгу керосиновую лампу. Взял спичку и, чиркнул ею. Керосиновая лампа взорвалась. Оказывается, отчим спутал топливо и по ошибке заправил лампу бензином. Еле потушили огонь. Теперь вот, пишу вам письмо и боюсь заглянуть в зеркало. Потому что, увидев мою физиономию, мачеха моя упала в обморок. Бедная.