Повесть о Монахе и Безбожнике
Шрифт:
— Нужен он тебе… Клянусь Тем Самым Камнем, от него одни неприятности.
Верлен прекратил шлепать ногой по воде и та успокоилась, только чуть подрагивала под ветром, залетавшим в окно. Не выдержав молчания, повернулся к Мовсию.
— Помнишь, с чего все началось-то? Прибежал, Совет расстроил…
Он покосился на Иркона, занявшегося курицей. И ему и бедной птице, похоже, было все равно есть вода на полу или нет.
— …а как хорошо сидели…
Мовсий соглашаясь покачал головой.
— Бегущими Звездами грозил… Где они теперь
Мовсий ещё раз кивнул. Казначей прав. Все со звезд началось, ими и кончилось. Пропали Бегущие звезды, в один день пропали. Восстановил Карха справедливость, отвел беду. Тут уж точно не монаха заслуга.
Только вот надолго ли?
Что-то коснулось его слуха. Император поднял палец.
Как по команде друзья умолкли и в тишину, заполненную шелестом волн, ворвался далекий ритмичный топот.
— Лошадь? — первым удивился Иркон. — Кто это решился во дворце на лошади разъезжать? Дворец у нас или что?
Его удивление было немного фальшивым, но смысл в словах имелся. После того, что тут было недавно, любая странность сейчас выглядела бы вызовом Императору.
Верлен не стал ничего выдумывать — подошел к двери и, открыв её, с удовольствием вышел на сухое место. Стоило ему открыть дверь, как стало понятно, что никакая это не лошадь, и даже не всадник. Просто где-то недалеко бежал человек. Быстро бежал.
— Монах, — почему-то сказал Казначей. — Некому больше…
Он посмотрел на Иркона, словно предлагал тому поспорить.
— Опять у него неприятности. Торопится и нам жизнь испортить…
— Спорим, что нет, — оживился Иркон, посреди этой юдоли скорби единственный, продолжавший радоваться жизни. От курицы осталась груда мелких костей, но вино в кувшинах еще плескалось. — У монаха бег мелкий, дробный, а это….
— И спорить не буду. Тебя, сироту, обирать совестно…
Шум вдруг пропал. Человек, похоже, устал и перешел с бега на шаг.
Хранитель Печати посмотрел на мрачного Императора, пожал плечами и налив вина в два кубка и приглашающее кивнул казначею.
— Ну, что я говорил? Если б неприятности, то монах непременно бы сюда забежал…
Верлен отступил назад в воду, закрыл дверь, пошел к столу за кубком.
— Наши неприятности от нас не уйдут…
Он не успел дойти, как дверь распахнулась, и на пороге объявился Старший Брат Черет. Лицо его было бурым от прилившей крови. Монах не успел сказать ни слова, как Мовсий привстал.
— Что? Опять?
Никто не вздрогнул, не перепросил ничего. Не вздохнул даже глубже обычного. Мовсий понял, что, как и он сам, его товарищи, все это время жили ожиданием новой беды. Все они смотрели на монаха, как на вестника несчастья.
Черет почувствовал это и слова, готовые сорваться с языка там и остались..
Его остановило ощущение повторения. Несколько дней назад он уже врывался сюда с дурной вестью
Он поперхнулся готовыми слететь с губ словами и почти спокойно сказал:
— Рад тебя видеть, Император!
— То-то бежал да радовался, — громким шепотом сказал Верлен. Мовсий слегка поморщился, вполне, впрочем, разделяя мнение товарища.
— Проходи, Старший Брат, садись. Обрадуй нас чем-нибудь…
Он произнес это и посмотрел в лицо монаху. Черет вздохнул и с сожалением покачал головой. Второй человек внутри Императора внятно сказал «Ага!»
— Ну, раз ничего хорошего нет, тогда правду говори.
— В Гэйле творятся чудные вещи…
Император сел. Привкус близких неприятностей не пропал. Наверное, из-за того, что улыбка у монаха была какая-то кривая. Старший Брат дошел до середины зала и остановился в середине разбегающихся из-под ног кругов.
— Старший Брат Атари пишет о странностях вокруг Императорского драконария, заставляющие подумать…
Он замолчал, подбирая слова. Мовсий не стал торопить и переспрашивать, что Старший Брат скрывает за таким непонятным словом — «странности», — не для того же бежал, чтоб молчать. Сейчас все расскажет, но Иркон не выдержал, перебил.
— Что там такое? Опять фермеры взбунтовались? Или Альригийцы лезут? Или, может, Бегущие Звезды снова повылазили?
Он предлагал ответ, сдвигавший то, что там произошло в рамки обычного. Пусть неприятного, возможно опасного, но уже привычного.
— Дьявол там объявился, — ответил Старший Брат, даже не поглядев в его сторону. Рано или поздно, но он должен был сказать о том, с чем пришел. — В Дурбанском лесу объявился Дьявол Пега.
Монаху Мовсий поверил сразу, с самого первого слова. Какие там звезды, какие альригийцы? Это куда как хуже. То есть настолько хуже, что дальше и думать нечего. Сам Пега! Известно ведь, что ему всегда половины мало. Ему все целиком подавай, за что и ввергнут был Кархой в морскую воду и растворен до срока… Видно срок вышел. Пришло время…
Впору было становиться в круг и начинать плясать «Охранительную». Предложи монах это, Мовсий ни мгновения не колеблясь начал плясать, но брат Черет молчал. Он смотрел на Императора как человек, который все-таки видел выход из этой беды.
«Может быть не так все и плохо?» — подумал Мовсий, ловя надежду за хвост. — «А?»
Он взял себя в руки. Хоть и сам Пега объявился, а негоже рыцарю и воину пугаться как простолюдину.
— Кто его видел?
— Многие… Братья из Гэйльской обители, наемники эркмасса.
Лицо у монаха неожиданно задрожало, он дернулся, словно в нем нитка какая-то оборвалась, топнул ногой, подняв веер брызг.
— Опять! Опять! Опять!
Вспышка была короткой. Он вспыхнул, словно труха, пропитанная маслом, но тут же пришел в разум. Сзади подошел Иркон с кубком и монах не чинясь выпил. Лицо постепенно приобрело природный цвет.