Повесть о разуме
Шрифт:
– Все надоело?
– спросил я ее.
– Никого не любите?
Пожав плечами, она сказала:
– Никого. Все надоело. Кроме отвращения, я не испытываю никаких чувств.
– Это пресыщение?
– Должно быть, - сказала она. И глаза ее затуманились необыкновенной грустью.
– Что-нибудь случилось, произошло за эти годы?
– Нет, - сказала она.
– Ничего не произошло. Все то же самое, что и было…
– Да, но было немало, - сказал я.
– Были драмы, скандалы, стрельба, аборты три раза в год…
Усмехнувшись,,
– Конечно, раз это приносит только огорчение, то на что мне это.
И вдруг в этом ее ответе, сказанном простодушно, необдуманно, я увидел все, увидел причину ее "пресыщения".
Все время и непрестанно ее любовь, ее желания были связаны с несчастьями. Когда-нибудь должен прийти конец? И он пришел. Любовь и несчастье стали тождественны. Условные связи прочно соединили их воедино. Пусть лучше не будет желаний, чем снова беда.
Я снова взглянул на молодую женщину. Я было начал ей говорить о причинах ее несчастья. Но замолчал. И не потому, что она не поняла бы меня. Нет, мне показалось, что ей лучше остаться такой, как сейчас.
Мы стали прощаться. Она протянула свою вялую руку. Безразличным взором скользнула по мне. И, медленно шагая, побрела по улице.
Мне стало жаль ее. Я хотел ей крикнуть, задержать ее, чтоб сказать, что с ней. Но не сделал этого.
Пусть она останется такой, как сейчас, подумал я.
8
Нет, теперь я добродушно взираю на все, что вокруг меня происходит, - я не имею привычки анализировать чужие поступки и не вижу особой радости разбираться в чужих делах. Я живу так, как надлежит жить человеку: в меру думая и не делая из своей головы аппарата по розыску чужих бед.
Но первые годы, столкнувшись с этими делами, я наблюдал за людьми с огромным интересом и волнением.
Меня особенно волновали те болезненные "ответы" людей, которые происходили вне контроля разума. Эти ответы были иной раз столь чудовищны и нелепы, что казалось непонятно их значение. Но, подумав, я всякий раз убеждался в целесообразности этих ответов. Конечно, с точки зрения здравого смысла эта целесообразность была нелепой. Но я тотчас находил в ней смысл, если переводил эту нелепость на язык животного или младенца.
В любом поведении невротика и даже иной раз в его смерти было бегство, было желание уйти от "больных" предметов, было бессилие разорвать условные связи.
Я расскажу вам несколько поразительных историй. Они подлинные.
В мою комнату вошла студентка. Она была весьма молодая, миловидная женщина.
Она сдавала последние экзамены. И ей понадобился материал о моей литературной работе.
Она беседовала со мной почти не поднимая глаз. Но в конце беседы она осмелела. И даже стала со мной кокетничать.
Уже все было сказано, и надо было уходить, но она не уходила.
Потом она ушла, взяв разрешение прийти завтра, чтоб посоветоваться о своей работе.
Она пришла на другой день. И была немного печальна. Она стала говорить, что она замужем за студентом, что у них маленький ребенок. Только ребенок и учеба наполняют ее жизнь. И что это очень хорошо. Было бы ужасно, если б ей кто-нибудь понравился, если б кого-нибудь она полюбила. Тогда была бы катастрофа, потому что она не смогла бы обмануть мужа. Ей пришлось бы ломать жизнь, учебу, свою судьбу и судьбу мужа.
Я с удивлением слушал ее речи. Я сказал ей, что она не должна допускать эти чувства.
Едва слышно она ответила:
– Кажется, поздно. Я боюсь, что я полюбила.
Нет, она не сказала, что полюбила меня. Но я увидел это в ее глазах, во всем ее облике, в жестах.
Она была весьма смущена. В этом ее чувстве действительно было что-то неловкое. Да, я был помоложе, покрасивей, но в этой ее стремительности все, равно лежало что-то неестественное. В той быстроте можно было заподозрить авантюризм. Она боялась, что я могу так подумать. Я видел ее внутреннюю борьбу - она хотела уйти, но не ушла, потому что поняла, что я не сделаю шага, чтоб снова встретиться с нею.
Она хотела прийти через два дня. Но не пришла. И я был искренне рад этому.
Она пришла через две недели. Пришла бледная, изменившаяся. Пришла, опираясь на палку!
Она сказала, что тяжело заболела. Что год назад она упала на состязании по легкой атлетике. Зашибла ногу. И вот теперь снова ушиб дал о себе знать. У нее опухоль в колене. Она едва может ходить. Она едва пришла, чтоб сказать мне о своем чувстве, которое теперь должно погаснуть в ее сердце.
Я тотчас понял причину болезни.
Я сказал ей:
– Выкиньте меня из головы. И вы тотчас будете здоровы. Вы заболели, чтоб не приходить ко мне. Ваши ноги перестали вам служить, ибо вы сами сказали, что это будет катастрофа, если кого-нибудь полюбите. Болезнь вас защитила. Она избрала наиболее уязвимое место.
Женщина была умна. Почти с улыбкой она слушала мои слова. Потом стала смеяться. И она смеялась так, что палка упала из ее рук.
Сквозь смех она сказала:
– Это поразительно. Это несомненно так.
Мы дружески с ней расстались. И она ушла, позабыв в моей комнате палку.
Это очень давняя история. И я бы не вспомнил о ней. Но выводы, которые я сделал, неожиданно воскресили эту историю в моей памяти.
Кисловодск. Полустанок "Минутка". Через дом от меня живет студент Федя X. Он здесь на Кавказе - так же, как и я, на практике.
Федя - студент-математик. Милый юноша. Немного застенчивый. Великолепно поет под гитару.
Почти всякий день он приходит ко мне. И я слушаю его музыку.