Повесть о рыжеволосой красавице и эльфийском принце
Шрифт:
Ногой толкнув под зад слугу, выпер из покоев его Хобер,
И тот смиренно нос повесив, по лестнице затопал.
4
А где-то здесь, в таверне местной один из эльфов отдыхал,
И бочкой крепкого напитка, печаль и горе заливал.
Залив глаза крепленным элем, его рассудок помутился,
И спьяну, забредя в свинарник, он очень резко отключился.
На ту пору, слуга эр Вуда,
Увидевши в загоне нечто, из любопытства подошел.
Приблизившись в тени кромешной, свиное стадо разогнал,
И даже пнул в пятак хрячка, что волос спящему жевал.
– Эй ты, кусок свиного сала, а ну, проваливай скорей,
Шевели окороками и забирай своих друзе! –
Сказал же Боркис и со злости, скотину треснул он в пятак.
Такого унижения человеку свин не мог простить никак.
Хряк тоже оказался не из робких, свою обиду затаил,
И только Боркис отвернулся, его с разбегу с ног свалил.
Победно взвизгнув и похрюкав, он помочился на врага.
И человечек матом разразился, узрев, что мокрая нога:
– Ах ты, проклятая свинина, зажарить бы в печи тебя! –
Ругался Боркис на скотину громко, в загоне, на карачках семеня.
А свин похрюкав и потопав, он победителем покинул бой,
Надменно фыркнул он с усмешкой, качнул своею головой.
А Боркис злой, вонючий, грязный, пополз к пьянчуге за наживой
И увидал, что спящий обладает острым ухом и белоснежной гривой.
– Ну надо ж, вот не думал, что удача меня в свинарнике найдет…
Нужно поскорее убираться, ведь кто-то прям сюда идет.
Очнулся эльф не от похмелья, а от хорошего пинка в живот.
Арвен невольно вдруг подумал, что прямо здесь, в грязи помрет.
Затем его какой-то шут с ведра водою окатил,
И только после процедур с ним с неприязнью говорил.
– Эй ты, ушастое отродье, живей с земли же ты вставай!
Пойдем-ка к моему сеньору… Ну же шевелись, давай! –
Подняв безжизненное тело Боркис от злости зарычал,
Но пьяный эльф, невнятно что-то, и с матом грубым промычал:
– Куда вы тащите меня, «учтивый» сударь?
Ну уберите вы уже с водою утварь. –
Пихнув ведро не твердою ногой, эльф спьяну зашатался…
«Убью его!» – Боркис с гневом мысленно себе поклялся.
Весь путь до замка тушу пьяную слуга тащил,
И эльфа в крепость затянув, в темнице, наземь повалил.
Затем отплевываясь проклял весь ушастый род,
И уходя, промямлил: «Ну какой урод!»,
Но вскоре с хозяином своим он возвратился.
Увидев пьяным эльфа Хобер удивился:
– Это что еще за смрад? – Спросил эр Вуд прикрыв свой нос. –
И где валялся этот нечестивый
– В свинарнике, в грязи, нашел я эту пьянь,
Но он один дорогу знает… Тяжелая же дрянь!
Никто не согласился ехать ни за какие гроши.
Кричат, что жизнь никчемная и того дороже.
Кричат, что эльфы темные известные убийцы,
А он, пока его волок, стал на до мной глумиться.
Бухтел, что запросто расправится он с грязной эльфской ротой,
Что чуть ли не с ноги, сбивает их ворота.
–
– Ну что ж, звучит все это для меня вполне себе занятно,
А то, что он еще и эльф, так мне вдвойне приятно.
Уверен, он вполне способен девчонку отвезти,
Да и меня он не посмеет опозорить и даже подвести.
Видишь ли, что этот эльф из эльфийской знати….
– От куда ж мне вот это знать? Не будь он так опрятен…
– Его оружие, тупица, из самой лучшей стали,
Что наши с роду кузнецы такую не видали.
Эфес же и его кинжал усыпаны камнями.
Возможно он есть тот отступник, но это между нами.
Тут Боркис чуть ли не завыл от жалости в просчете,
У пьяницы карман проверил, забыв о пересчете.
Мешочек злата он стянул, проверяя глазом,
Ну а меч он не смотрел – тот был дерьмом измазан.
– И так, вели его обмыть, одежду предоставить,
И как очухается эльф, вели ко мне доставить. –
На этом эр Вуд вышел вон, пошел в свои покои,
А Боркису лихой просчет не дал в ночи покоя.
Локтем кафтана он обтер с эфеса грязь свиную,
Он принялся каменья ковырять, пустив слезу скупую.
И сколько старый не пыхтел, так ничего не вышло,
Пока не плюнул и сказал: «пошло оно все в дышло!»
В себя тут эльф стал приходить и промямлил что-то,
То ли он воды просил, то ли звал кого-то.
Арвен открыв свои глаза не узнал то место.
Вдруг лавочка под ним сломалась, разразилась треском.
Пьяны глазки утерев, сидя задом в щепках,
Лицо опухшее потер и плюнул в бок нелепо.
И на Боркиса глядя, задался вопросом,
Постоянно шмыгая своим простывшим носом:
– Эй, чудак, ты кто такой, и что это за место?
И почему я за решеткой, мне очень интересно?
А что за запах, что за вонь, и почему я грязный?
К тому же я еще в дерьме… ну вообще прекрасно!
Боркис молча все терпел, смотрел на остроуха,
Но потом заговорил, почесывая брюхо:
– Вас давно заждался сир, он ждет в своих покоях.
Хочет свами говорить, есть дело кой-какое.
– Что за дела меня здесь ждут? Я никого не знаю,
И если память не подводит в азарты не играю.