Повесть об Атлантиде и рассказы
Шрифт:
— Папа скоро придет? — спросила Лена.
— Наверное, завтра, Ленушка. А мы тут с ребятами разговорились… Они золотом интересуются.
— Расскажите им про цунами, дядя Сережа.
И Сергей Михайлович рассказало цунами — волне, которая приходит из океана и смывает целые города. Эту волну, которая возникает при землетрясениях под водой, почти не заметно вдали от суши. Но она способна пересечь океан. Когда волна подходит к берегу и попадает на мелководье, она вырастает до сорока метров в вышину. Она смывает на своем пути все… И если
— А потом находят эти города? — спросил Юрка.
— Конечно, — сказал Сергей Михайлович. — Только не города, а то, что от них осталось. Города приходится строить заново.
— Главное — найти… — туманно сказал Димка.
— Чего их искать! — удивился Сергей Михайлович. — Они на карте есть.
— А которых на карте нет?.. — допытывался Димка.
— Раз на карте нет, — значит, вообще нет.
— Дядя Сережа, — сказала Лена, — я вас все хотела спросить: в Одессе бывает цунами?
— Нет, Ленушка, — мягко ответил Сергей Михайлович, — в закрытых морях не бывает цунами. Черное море — закрытое.
Из тайги донесся треск сучьев. Трое мужчин, заросших, облепленных пухом, вышли на поляну.
— Чертова паутина! — сказал один. — По всему лесу летает. Здравствуйте, товарищ начальник.
— Здравствуй, Леша. Как дела?
Леша махнул рукой с таким видом, будто дела — хуже некуда.
— Участок закончили…
— Молодцы! А что ты такой сердитый?
— Да паутина же! Пока шли, все глаза позалепило.
Леша снял шапку, сосульками рассыпались густые волосы. Из-под бровей блеснули глаза — совсем молодые. Он выглядел очень солидно со своей бородой, но лет ему было не больше тридцати.
— Будем лагерь переносить? — спросил он.
— Дня через три. А где Строганова потеряли?
— Там он, со всем барахлом остался, — ответил Леша и повторил громче: — слышишь, Лена, батька твой имущество караулит. Тебе привет прислал.
Пока, сняв куртки, пришедшие плескались у ручья, Сергей Михайлович снова подошел к ребятам.
— Ну, Ленушка, скоро будешь прощаться со своими приятелями. Через три дня перебираемся на новое место.
— Вы далеко уходите? — спросил Петька.
— Километров на пятнадцать.
— Вы придете к нам? — спросила Лена.
— Не знаю… — покачал головой Петька. — Если бы дня на два-три… За один день не успеть. Мы лучше завтра зайдем. Можно? — он взглянул на Сергея Михайловича.
— Можно. Обязательно можно. А пока давайте закусим. Как там у тебя, Антонина?
— Кипит, — отозвалась Тоня.
На маленьком столике у палатки в алюминиевых чашках дымился борщ. В котле лениво булькала картошка с тушенкой. Поели и борща и картошки.
— Вот как мы живем, — приговаривал Сергей Михайлович: — И первое и второе…
— А бывает — ни первого, ни второго, — откликнулся Леша. — Аж кишки в животе громыхают, как пустая посуда.
— Бывает, — согласился Сергей Михайлович. — Вот, хлопцы, жалко, что уходим, мы бы из них, — он кивнул на ребят, — геофизиков сделали. Есть у них в лицах что-то бродяжье. Только они, кажется, в летчики собираются… А уж если на земле что-нибудь открывать, то не меньше, чем алмазы или золото, так? А ведь золото, хлопцы, — это металл прошлого.
— Никакого золота нам не нужно, — заявил Петька.
А Юрка добавил:
— Главное — чтобы была романтика.
Сергей Михайлович внимательно посмотрел на него.
— Да, это главное, — сказал он, помолчав, и спросил негромко: — Леша, как ты думаешь, есть у нас романтика?
— Я этой романтики сегодня полные сапоги набрал, — засмеялся Леша. — Иду, а там, понимаешь, промоина… Ну, я и влез чуть не по уши.
— Такой-то романтики везде достаточно, — улыбнулся Сергей Михайлович. — А я думаю: романтики нет.
— Как нет! — изумилась Тоня.
— А так… Есть люди — разные: мечтатели, мужественные, добрые… Есть нытики, трусливые, просто слабые. И разные люди по-разному видят одно и то же. Помню, еще студентом, я видел кота, которого привезли на дачу. У него были изумленные, по-человечески изумленные глаза. До этого он жил в комнате. А здесь все было большое и светлое… Небо и солнце, и пушистые деревья… Новые звуки. Необычные запахи. И, конечно, если кошки умеют думать, он думал тогда, что это страшно интересно — жить на свете. А потом привык. Через неделю кот уже бегал воровать к соседям в погреб и не оглядывался по сторонам. Бывают и люди, которые очень быстро привыкают к тому, что видят вокруг себя. И только тот, кто всю жизнь смотрит на мир так, будто увидел его впервые, кто никогда и ни к чему не остается равнодушным, тот каждый день открывает новое и удивительное. Для него романтика всюду, потому что он сам романтик.
— Что же, по-вашему, выходит? — спросил Леша. — Где человек ни работает, какая у него профессия — это неважно? Важно, какой он сам.
— В общем — да.
Леша улыбнулся и подмигнул ребятам.
— Сергей Михайлыч, — нараспев сказал он. — Уважаемый товарищ начальник… Короче так: ведь бывают специальности, ну, скажем, героические. Вроде летчиков или саперов. Не за тот рычажок дернул и — крышка. А бывают обыкновенные, вроде нашей. Есть разница?
— Уволю я тебя, Леша, за такие слова, — пригрозил Сергей Михайлович.
— Да нет, без смеху… Вы отвечайте.
— Что нам спорить? Давай лучше у хлопцев спросим. Нравится тебе наша специальность? — обратился Сергей Михайлович к Юрке.
— Конечно нравится, — сказал Юрка. — У вас совсем другое дело… Как раз у летчиков обыкновенная, а у вас — нет. Я же знаю: у меня самого отец летчик. Для него летать — ерунда. Он по восемь часов летает.
— Понятно, понятно, — поддакнул Сергей Михайлович. — И в туман летать не любит?
— Не любит. Но летает, если нужно.