Повесть об отце
Шрифт:
После ужина, когда солнце повисло у горизонта, а жара спала, Колька решил прошвырнуться в поселок. Именовался он Рудником Краснополье. Улица, на который жили, называлась Луговой и считалась выселками. Она уходила вдаль, к железнодорожному переезду с будкой стрелочника, была застроена такими же, как у Ковалевых хатами. В середине пересекалась хорошо накатанным шляхом* ведущему из Ворошиловграда в направлении Сталино*.
Помимо Краснополья, в окрестностях имелись еще шесть поселков: Лозовая Павловка, Анненка, Замковка, Сабовка, Вергелевка и Ломоватка. Кроме Павловки, на
Население численностью под сорок тысяч человек было многонациональным. Кроме русских с украинцами, здесь проживали белорусы, татары, сербы и даже китайцы. Сербы поселились в этих местах во времена Екатерины, китайцы после Гражданской войны.
Выйдя за двухстворчатые ворота, Колька поздоровался с двумя старушками в платочках, сидевшими на лавочке у дома напротив, сунул руки в карманы штанов и, насвистывая, двинулся вдоль улицы в сторону Рудника.
– О, – сказала одна. – Хулюган нарисовался.
– Весь в батьку, – добавила вторая. – Левка в молодые годы тоже был такой.
Сказанное являлось правдой. Лев Антонович до женитьбы любил поучаствовать в кулачных боях шахтеров против казаков из соседнего поселка Лозовая Павловка.
Колька же был драчуном с малых лет. Сначала лупил пацанов на своей улице, а когда пошел в школу, в первый же день разбил нос однокласснику. Тот обозвал его ржавым. Драчуна отвели к директору, он на первый раз ограничился беседой и отпустил.
А через день случились вторая, со старшим братом обиженного, желавшим посчитаться. Навтыкал и этому.
После этого к директору вызвали отца.
– Нехорошо получается, Лев Антонович, – предложив сесть, блеснул стеклами очков из-за стола. – Вы один из лучших забойщиков на шахте, опять же общественник -ведете там спортивную секцию, а сын форменный хулиган. И рассказал о Колькиных художествах.
– Вас понял, Захар Петрович, – выслушав директора, встал со стула.– Я с ним разберусь. Попрощался и, надев на голову картуз, вышел из кабинета, тихо прикрыв дверь.
Когда после занятий сын вернулся домой, подозвал к себе.
– Ты зачем отлупцевал пацанов в школе? – нахмурил брови.
– Один обзывался, а второй начал первым – взглянул исподлобья.
– Больше чтоб там не смел драться. Уразумел?
– Ага, – шмыгнул носом.
На этом разговор закончился, в школе Колька больше никого не трогал. Только за ее пределами. «Шебутными» были и все его братья, кроме Алексея. Тот был спокойным, хорошо учился и читал много книг, которые брал в поселковой библиотеке.
Миновав последние дома, за высокими заборами которых зеленели сады, Колька оказался на окраине. За ней, разделенный грунтовкой, простирался луг в россыпях одуванчиков. В полукилометре слева высился террикон шахты, на которой работал отец, справа, через дорогу, на пригорке, за дощатой оградой, раскинулся конный двор. Там содержались три десятка лошадей, под навесами стояли брички и телеги.
Через короткое время в обширной низине открылся поселок.
Выйдя на окраину, Колька спустился с бугра и, миновав проулок, вышел на широкую центральную улицу. Затененная высокими тополями, она тянулась километра на два по сторонам. Через равные промежутки, была застроена каменными, на высоких фундаментах, белеными известкой домами.
Длина каждого пятьдесят метров, ширина двадцать. Местные называли их казармами, в каждой жили по два десятка семей. У фасадов зеленели палисадники, перед ними в ряд летние кухни с сараями для живности и угля.
Улица была выложена булыжником.
В центре располагался поселковый клуб, справа от него магазин и школа. Напротив здание почты и медпункт, сбоку за декоративной оградой, ухоженный парк с эстрадой. По воскресеньям там играл духовой оркестр, в павильонах продавали мороженое и ситро, на танцевальной площадке кружились пары.
Для начала Колька направился к клубу. Он был гордостью поселка. С гипсовым лепным фронтоном, высокой крышей и двумя, на всю длину здания, пристройками по бокам. В клубе имелся зрительный зал на три сотни мест, в пристройках – библиотека, различные кружки, парикмахерская и билетная касса.
Перед учреждением культуры чисто выметенная площадка, с рядом цветущих лип. Под раскидистыми кронами две длинные, с чугунными боковинами скамейки, чуть дальше, стойка с афишей. На ней строчащий из пулемета боец, сбоку командир в папахе с выброшенной вперед рукой. В левом верхнем углу броская надпись алым «Чапаев».
Сеанс уже начался, перед клубом было пусто. И это объяснялось не только небывалой популярностью фильма о легендарном начдиве, но еще и тем, что в поселке проживал один из его сподвижников – бывший командир чапаевской разведки Елань. Возрастом под пятьдесят, худой и жилистый, он всегда ходил в кавалерийской форме, с орденом Красного Знамени на груди и именным наганом в кобуре. Вел занятия по военной подготовке в школе, на праздники всегда сидел в президиумах.
Фильм Колька уже смотрел дважды, поэтому расстраиваться не стал и двинулся по улице дальше, намереваясь поглазеть, как летают на планерах курсанты «Осоавиахима». За поселком, в сторону Павловки находился полевой аэродром с парой самолетов У-2 и несколькими такими агрегатами.
Немного впереди, по дороге шла молодая женщина в длинной юбке, с ребенком на руках.
Внезапно из переулка грохоча, вынеслась бричка. Возчик, откинувшись назад, натягивал вожжи, но лошадь, как видно, понесла и не подчинялась. Женщина, прижав к себе малышку, застыла на месте, а Колька, метнувшись вперед, оказался у морды жеребца, повиснув на удилах. Тот прянул в сторону, протащил его десяток метров и остановился, запалено поводя боками.
От ближайшей из казарм тут же набежали люди, женщина с ребенком оказались целы. Колька, отойдя от лошади, отряхивался от пыли.
– Ну, ты хлопец, молодца! – хлопнул его по плечу один из мужиков в тельняшке. – Не забоялся.
– Другие в свою очередь костерили возчика, тот виновато оправдывался.
– Спасибо тебе, – подошла к Кольке женщина. – Он мог нас с дочкой растоптать.
– Да ладно, – махнул рукой и направился дальше.
Отойдя метров двадцать обнаружил, что подмышкой лопнула рубаха.