Повести и Рассказы (сборник)
Шрифт:
— А шо это у тебя такое странное имя?
— Врут они все, — ответил ему Винченцо. — Один живу.
Инесса в это время лежала на кресле, и Винченцо ее расчесывал.
— А это шо такое? — спросил милиционер.
— Гав! — сказала Инесса, и милиционер тут же ушел.
Вот ну все, ну, понимаете, абсолютно все в тот момент возненавидели Винченцо и его тварь. Так-то особенно не говорили ему, не принято это в Гопри, всяких там куклускланов у них не водится, но между собой прямо-таки ненавидели, это что ж он такой, гадин всяких приваживает, а те людей кушают, да еще при этом здравствуйте говорят, ну и все в том же духе.
То есть спокойный народ, без всяких этих. Но накушамшись, как и все украинские люди, они себя соблюдают трудно.
Поэтому подгадали момент, когда Инесса в речке плескалась и ондатр для Винченцо выискивала, вина попили, пришли и говорят:
— Здравствуйте. Шо ж это вы, а? Нехорошо. Так что немедленно!
Винченцо ответил им грубо, и возникла у них дискуссия.
Но Винченцо был один, а их много, поэтому побили его очень сильно, даже перестарались, вино у них такое, что выпьешь и даже курить забудешь, так что Винченцо перестал быть.
Получилось это случайно, никто такого результата даже и не желал, просто хотели насчет морду набить, а оно вон как вышло. Милиционер пришел, вздохнул, сказал:
— Шо ж это он так? А еще Винченценко.
И принялся составлять протокол.
Тут выплывает из речки Инесса с двумя ондатрами дохлыми в авоське, смотрит на такое дело и говорит:
— Ох, блин!
Никто к ней даже и близко не подходит, сторонятся гадины. А она к нему подползла и повторяет:
— Ой, блин!
И умерла, не поверите, прямо на груди его умерла. Легла мордой своей гнусной на грудь его, немножко подышала, а потом перестала. Авоська с ондатрами так и осталась на пороге.
Голопристанцы, конечно, засовестились, а куда ж им еще? И вот что они придумали — они одному самому великому в Голой Пристани скульптору заказали скульптуру. Чтоб была эта скульптура как две капли воды похожа на Инессу. Тот подумал и сваял совсем непохожую — что-то типа вроде Русалочки. С грудями типа как херсонский кавун. Но все посмотрели и согласились. С тех пор стоит.
ЛЮДИ СНА
Ампер плыл вдоль тротуара и думал о Зене. Длинные кисти его худощавых, аскетических рук жили как бы отдельно от туловища — все тело было спокойно, а они то нервно перебирали коралловые четки, то, напрягаясь страшно, пиками втыкались в пролетающих птиц, черных, косматых и каких-то расплывчатых. Эти птицы принадлежали к клану вещей и существ, к которым нельзя приглядеться внимательно — они тут же стремительно удалялись, защищаясь броней мертвой тишины.
Ампер плыл в бесконечно протянутом времени, и когда, наконец, бесконечность кончилась, появился дом Зены, бревенчатая двенадцатиэтажная башня с лоджиями и единственным окном наверху. Первый этаж пустовал — там жил сон старика, серый потолок с пятном сырости в центре. Через каждые восемь секунд от пятна отрывалась мутная капля и гулко падала в жестяной таз.
Он вошел в лифт, захлопнул дверь и очутился в квартире Зены. Посреди огромной прихожей стоял пес и, злобно ощетинившись, смотрел на Ампера.
— Здесь грибы собирать нельзя. Убирайся — сказал пес.
Ампер как можно приветливее улыбнулся ему и ответил:
— А я не по грибы. Я к тебе телевизор смотреть.
— Убирайся, — сказал пес, припадая к земле, — телевизора нет.
— Как нет? — это было полной неожиданностью.
— Так. Лопнул телевизор, — пес гадко захохотал. — Смотри.
Ампер быстро вбежал в гостиную. Посреди обеденного стола стоял телевизор, а в телевизоре была Зена. То есть, Ампер знал, что там была Зена, а на самом деле кто-то, стараясь не дышать, прятался за диванной подушкой.
Ампер подошел к телевизору и включил его. Телевизор начал пухнуть. Он надувался как воздушный шар и Ампер едва успел закрыть глаза, как телевизор лопнул, осыпая его осколками стекла и зелеными кусочками сопротивлений.
— Ну, — мрачно сказал пес. — Что я говорил.
— Ты говорил, что он лопнул, а он лопнул только сейчас.
— Я сказал, что он лопнул, и он лопнул.
— Но ты должен был сказать не «он лопнул», а «он лопнет».
— Но он же больше не лопнет, он уже лопнул, а я так и сказал, что он лопнул.
— Я не знаю, может он еще раз лопнет, — Ампер с сомненьем посмотрел на телевизор, — но тогда он еще не лопнул.
— Когда «тогда»? — спросил пес.
«На редкость глупый пес», — подумал Ампер, а вслух ответил:
— «Тогда» — это в то время, когда я пришел.
— А что такое «то время»?
— А что такое время вообще? — Ампер сел в кресло и глубоко задумался.
— Время — это «сейчас», — необычно гулко сказал пес и Ампер подумал: «Как это мудро!»
Кто-то высунулся из-за диванной подушки и раздраженно зашептал псу:
— Кончай!
— Сейчас, — сказал пес, виляя хвостом. — Я только его зациклю. А? Как ты думаешь?
— Кончай, я тебе говорю!
Пес бросился на Ампера и прокусил ему горло. Ампер убил пса и встревоженно потрогал кадык — тот висел на одной коже. Придерживая кадык, Ампер спросил:
— А где Зена?
Кто-то из-за диванной подушки ответил:
— Зены дома нету. Вы куда звоните?
Ампер не поверил и решил схитрить.
— Скажите, что Ампер заходил. До свидания.
— Его тоже дома нету. Это учреждение.
— До свидания.
— Ничего, — нетерпеливо сказал кто-то из-за диванной подушки и положил трубку.
Ампер притаился в кресле.
— Ушел? — осторожно спросил голос из-за диванной подушки.
— Не знаю, — сказал пес. — Меня убили. Я, наверное, скоро умру.
— Скажите пожалуйста, он умрет? — спросила Зена, которая конечно же была здесь, только в соседней комнате. — Смотрите на него все. Ему себя жалко!
На пса действительно было жалко смотреть. Он положил морду на вытянутые лапы и плакал, дрожа всем телом.