Повести и рассказы
Шрифт:
Отсюда все и начинается. И потому Кирило выстоит и тогда, когда выпрыгнет из подбитого фашистами самолета на оккупированную врагом, но все-таки родную землю, и на хитроумных разъездах мировой политики, когда будет представлять свое государство, свой народ, когда будет лететь по бездушной автостраде, чтобы только взглянуть в глаза мадонне своего края, потому что без этого он навсегда бы утратил что-то очень важное в себе самом. Он не задумываясь будет спасать незнакомого комбайнера, хотя мог бы проехать мимо.
Заболотный мужественно, вопреки всем «вибраторам», расшатывающим его душу, его характер, его поэтическое мировосприятие, помнит, кто он, на какой земле родился,
И потому им, Кирилом Заболотным, можно мерить лучшие черты украинского народа. Образ Кирила, собственно, и диктовал Олесю Гончару принцип его романа, «стереовидение» событий, в котором объединены и послереволюционное украинское село, и оккупированная Украина, и многолюдье Токио, и «транспортер» автострады, где мчится автомобиль без пассажиров, и хиппизированные влюбленные, позабывшие дома свои души, и сегодняшняя украинская степь, и согретая авторским сердцем безбрежность времени.
Ни один из героев Олеся Гончара не переживал такого урагана пестрых событий, не терзал себя такой проблемой выбора, как Заболотный.
В «Знаменосцах» главным для Хаецкого, Ясногорской, Брянского и других было выжить. А если умереть, то за самую высокую цену: чтобы жили на этой земле другие. Для Кирила самое важное: как жить? для чего? Закончится роман, но этот вопрос останется читателю: как жить? ради чего?
«Твоя заря» Олеся Гончара перекликается с романами Чингиза Айтматова «Буранный полустанок», Юрия Бондарева «Выбор», Федора Абрамова «Дом», Нодара Думбадзе «Закон вечности», Павла Загребельного «Разгон». Перекликается, но он «заземлен» в национальной традиции нашей литературы, а точнее, из этой традиции он и рожден.
…Мы возвращались из пенатов Яновского, отработав программу насыщенную и трудную: несколько многолюдных литературных вечеров, встречи с руководителями области, с творческой интеллигенцией Кировоградчины. И наблюдая, как спокойно, мудро и неутомимо Олесь Терентьевич использовал каждый случай, чтобы тактично напомнить руководителям области о больших культурных традициях края, о том, что… столица украинского классического театра не имеет нового театрального помещения, что… родина Яновского до сих пор не имеет своей писательской организации, что не «звучит», как ему подобает, музей педагога Василия Сухомлинского, я опять думал об определяющих чертах личности Олеся Гончара. Чего стоит только его умение занимать позицию там, где кто-то другой непременно залег бы под «кустом» безопасной середины. Эта черта настолько его, что постоянно проявляет себя и в творчестве, и в депутатской деятельности, и в каждодневном общении с людьми. В нем неусыпно живет высокое чувство человеческого достоинства, неусыпное потому, что никогда он не унизил этого достоинства в других. И еще поражает редкостная способность Гончара разглядеть в человеке талант тогда, когда он еще не всем заметен, согреть его вниманием, оградить от недоразумений и «кавалерийской» критики.
Стало быть, личности Гончара хватает для всего того, что мы называем коротким и емким словом — жизнь.
Он есть в нашей литературе, и об этом помнят все, кто приходил в нее после него, кто приходит в нее сегодня, его присутствие ощущает каждый.
…После долгой дороги мы зашли к нему выпить кофе.
Зашли на минутку, а просидели до сумерек. Давно простыл кофе, потому что незаметно вспомнили недавно умершего Григория Тютюнника, а потом и его мать, живущую одиноко в селе на Полтавщине. И Гончар не отпустил нас до тех пор, пока не узнал все о ней и пока мы не обсудили, чем ей можно помочь.
И тогда я заметил,
Когда же мы заговорили об одном из рассказов Григора Тютюнника, лицо Гончара, его глаза вдруг помолодели. Будто ему всего лишь двадцать семь. И он только начинает писать своих «Знаменосцев».
Стало быть, ему хватит сил совершить все то, что он задумал.
Впрочем, все это вы ощутите сами, войдя в художественный мир Олеся Гончара.
ЗЕМЛЯ ГУДИТ
Часть первая
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе против немецко-фашистских захватчиков в период Великой. Отечественной войны, присвоено звание Героя Советского Союза посмертно УБИИВОВК ЕЛЕНЕ КОНСТАНТИНОВНЕ — руководителю подпольной комсомольско-молодежной организации города Полтавы.
Над Полтавой плыло бабье лето.
Насколько хватал глаз, вились в голубой вышине бесчисленные белые нити, то плавно опускаясь, то снова поднимаясь в прозрачных потоках воздуха. Одни летели быстрее, другие медленнее, на миг задерживаясь, будто в нерешительности, и снова двигаясь с величавым спокойствием. А из-за крыш домов, из глубокой синевы небес уже появлялись другие и все плыли, плыли без конца, без края. Будто страшная буря где-то там, за горизонтом, рвала гигантские белые паруса, а сюда долетали лишь слепящие шелковые нити, сияющие обрывки далеких разбушевавшихся штормов.
В городском саду притаились настороженные зенитки. По гулким улицам двигались на запад воинские части, грохотали танки, а навстречу им тянулись обозы беженцев. Ревел скот, плакали дети. Тысячами окон, заклеенных крест-накрест бумажными лентами, смотрел оцепеневший город на растревоженный людской муравейник.
Константин Григорьевич Убийвовк сидел в уютном скверике возле обкома партии, сумрачно прислушиваясь к тревожному гулу окружающей жизни и время от времени поглядывая то на часы, то на обкомовскую дверь. Ляли все не было. Прошло уже два часа, как она вошла в обком, попросив отца подождать ее здесь, у витрин с пожелтевшими газетами: «Подожди пока, папа… Я не задержусь…»
За это время Константин Григорьевич, голова которого уже покрылась серебристыми нитями бабьего лета, успел прочитать все, что было поблизости: и газеты в витринах, и огромную доску Почета, на которой красовались названия передовых колхозов области. Некоторые из них теперь были захвачены врагом. Константин Григорьевич глубоко вздохнул и задумался. Ходят упорные слухи, что враг совсем близко от Полтавы. Да что там слухи: со вчерашнего дня весь горизонт на западе глухо гремит, содрогается.
Дома у Константина Григорьевича сегодня укладывают пожитки, готовятся к отъезду. Жена больна, нужно было бы поторопиться, помочь ей. Но Ляля задерживается. Почему она так долго?