Повести и рассказы
Шрифт:
— Так вот почему она «божье» деревце! За что же тогда ее уважать? — возмутился Виктор. Лучше — под корень, и конец!
Не бойся, она у нас встречается очень редко. Обычно растет в Крыму, на побережье Черного моря дм в Южной Европе и никому там не мешает. Ее даже специально разводят в садах: азалия начинает цвести раньше других декоративных растений, зацветает даже раньше, чем распускаются листья. Говорят, что ее лет полтораста назад завезли в Европу из Китая.
— Ишь ты, какая цаца! — засмеялся Виктор. — Ну, пускай себе растет на здоровье. Пойдем, а то и ты ошалеешь.
Наконец они подошли к своему пруду. Вода в нем заметно спала, в некоторых местах показалась земля. Полоска воды возле загородки стала совсем узкой. Но в разных местах оставались еще ямы с глубокой водой. Хлопцы заметили, как там шмыгнуло что-то темное. Но успели приглядеться, как возле берега показалась блестящая темно-бурая круглая голова с белым пятном на носу. В зубах зверек держал рыбу.
— Выдра! — крикнул Виктор, и голова тотчас скрылась под водой. — Ах, поганая! Она всю нашу рыбу сожрет! Выгрызет спину, а все остальное бросит.
— Давай ловить ее вместе с рыбой, — предложил Мирон.
— Нет, брат, не такая она глупая. Ее только капканом можно поймать, да и то надо ставить капкан возле норы. А нора имеет два выхода: один наверх, другой под воду. Как-то четыре человека по очереди стерегли выдру шесть недель, так и не поймали. Во всяком случае, надо хотя бы прогнать ее отсюда.
Хлопцы разделись и подготовили свою «сеть».
— А не укусит она? — спросил Мирон.
— Если загнать в угол, может броситься на человека, а так не отважится.
Когда подошли к середине пруда, то увидели, как на берегу, среди травы, скользнуло длинное, на коротеньких ножках, тело выдры. Спина у нее была темно-бурая, грудка белесая.
— Эх, добро убегает! — с сожалением сказал Виктор. — Одна шкура чего стоит.
— Ого! А есть ее можно? — спросил Мирон.
— Можно. Мясо даже хорошим считается.
— В таком случае давай поищем ее нору.
— Норы, пожалуй, тут нет. Они роет ее возле воды. А ведь эта вода случайная, временная.
— Жаль, — вздохнул Мирон. — Давай тогда ловить свою собственную рыбу.
«Собственной» рыбы наловили легко, вдобавок вытащили несколько комков какого-то киселя с черными крупинками.
— Эта жабья икра только рубашку испачкает, — сказал Мирон, с отвращением отгребая кисель.
По дороге домой они зашли в лес — поискать клюквы — и в одном уголке, среди густого ельника, нашли уютную площадку, посреди которой виднелось множество свежих перьев.
— Погибла от хищника какая-то птица, — сказал Мирон.
Виктор оглядел полянку, перебрал перья — то черные, то черные с белым, то пестрые, — и, наконец, сказал:
— Нет, здесь никто не погиб. На этом месте тетерева собираются токовать, перья — следы их схваток. Если б охотники нашли такую поляну, они сразу бы устроили тут засаду.
— А может, и нам устроить?
— Ну что ты можешь сделать голыми руками? Тетерев осторожен. Охотники с вечера строят шалаши и терпеливо ждут всю ночь. У них ружья. А что у нас? Руками косача не возьмешь.
— Если наверняка известно, что они на этом месте будут драться, можно петли разбросать.
— Это — иное дело. Стоит подумать!
Всю дорогу они прикидывали, из чего бы сделать петли. И ничего не могли придумать. Может быть, пожертвовать кожаной курткой Виктора. Но и тут была опасность, что жертва может оказаться напрасной. Для таких петель нужен если не конский волос, то хотя бы тонкий и крепкий шпагат. Тонкие веревочки из старых прелых ниток будут слишком слабыми, а полоски кожи и вовсе не годятся. Так и пришли домой ни с чем.
Тут Мирон увидел змеиную кожу, сушившуюся на ветке, остановился и крикнул:
— Вот что нам поможет! Разрежем ее на тоненькие полоски, и они будут не хуже волосяных. — Верно! — подхватил Виктор. — Теперь я вижу, что все на свете может обернуться на пользу человеку.
Быстро приготовили обед, а после него сразу принялись за змеиную кожу. И тут же опустили руки… Ну как разрежешь без ножа, да еще на тоненькие ленточки?
Виктор едва не заплакал.
— Экая беда! Все идет хорошо, из любого положения можно найти выход, все можно повернуть в свою пользу, а на каждом шагу одна помеха — нож! Какой дурак держит нож в мешке? Знал бы, сам положил бы его себе в карман. Ты виноват в наших мучениях!
— Чего заскулил? — огрызнулся Мирон. — Я сам всегда держу нож в кармане. Но разве не обычное дело, отрезав хлеб, положить вместе с ним и нож? Если б я знал, что из-за тебя перевернемся, я тоже прибрал бы его. Поздно теперь говорить об этом — не поможет. Наберемся-ка лучше терпения и будем козырять, чем придется. Времени хватает.
И начали «ковырять». И пряжкой, и щепочками, и костями рыб, и острой пуговицей. Виктор додумался раскалить пряжку в огне и ею отделять от змеиной кожи тонкие полоски. Все вместе, а больше всего терпение, начало давать результаты. Это придало друзьям бодрости, уверенности. Сначала они разрезали кожу вдоль, после этого каждый стал трудиться над своим куском. Шесть часов корпели они над змеиной кожей, но все-таки добились своего.
— Самые лучшие силки в мире! — любовался Виктор своей работой.
Сейчас же и понесли их на место. Хотелось поглядеть, как пойдет ловля, но рассудили, что нет нужды маяться всю ночь.
— Помочь делу мы ничем не сможем, — сказал Виктор, — а только испугаем тетеревов. Нужно будет завтра встать пораньше.
Разложили силки среди поляны, закрепили концы, вернулись назад и легли спать.
Виктор проснулся за полночь и с нетерпением ждал рассвета, сидя возле костра. Едва забрезжило на востоке, как он разбудил товарища, и оба тихонько направились в лес.