Повести и рассказы
Шрифт:
– Пожалуйте!
Порфирий, вообразив, что нашел Сашеньку, бросился в двери.
– Здесь Александра Васильевна? – спросил он, смутясь, у вышедшей из другой комнаты женщины.
– Александра Васильевна? Не знаю, жила, может быть, а теперь мы здесь живем… Пожалуйте, садитесь, прошу быть знакомым.
– Извините, – сказал Порфирий, – я тороплюсь…
И он выбежал из мезонина с тяжким вздохом обманутой надежды.
«Куда ж я пойду теперь?.. Где я ее найду?..» – думал Порфирий, повесив голову, в совершенном отчаянии, и шел бессознательно к бывшему
Взглянув на новый дом, который стоял уже на месте двух стареньких, Порфирий вздрогнул, прислонился напротив его к забору и стоит как опьянелый.
– Не придет ли и Сашенька взглянуть на бывшее свое пепелище?
Но уже смеркалось, а ее нет.
– Ах, барин, барин, что с вами сделалось? – говорит ему Семен, качая головой.
– Ищи ее, Семен, – отвечает ему Порфирий и идет снова на поиск, справляется по спискам жителей в частях: в списках нет.
Походит-походит и снова придет к дому: не придет ли и Сашенька взглянуть, что сталось с ее домиком!
Однажды, прислонясь к забору, Порфирий закрыл лицо и стоял как над могилой. Вдруг раздался подле него громкий голос:
– Порфирий! Порфирий!
Он оглянулся, Сашенька бросилась ему на шею.
– Ах, счастье! – вскричал Порфирий, обнимая ее. – Теперь ни шагу от меня!
– Ах, несчастье! – проговорила, рыдая, Сашенька.
– Что с тобой? что это значит?
– Я погибла! я замужем!
Порфирий помертвел.
– Я думала, что ты забыл, оставил меня, и вышла с горя замуж.
Сашенька залилась горькими слезами.
Порфирий стоял безмолвно, смотрел в землю.
– Барышня, барышня, Александра Васильевна, матушка, пойдемте, беда будет! – сказала испуганная няня Сашеньки, приблизясь и узнав Порфирия.
– Порфирий! – повторяла Сашенька, приклонясь на грудь его.
– Сударыня, люди идут! – крикнула няня, схватив за руку Сашеньку.
– Порфирий! Прощай! – проговорила Сашенька.
Няня увлекла ее. Порфирий замер.
Спустя несколько месяцев известный уже нам барин, нанимавший дом, составившийся из двух старых, сидел однажды, по обычаю, против окна, с трубкой и стаканом чаю.
В эту минуту он смотрел во внутренность себя, но глаза его были устремлены на улицу. Казалось, что он рассматривает архитектуру дома и забора, обонпол [35] улицы.
Барин был близорук, и потому все проходящие казались ему движущимися пятнами. Но вот несколько уже дней сряду обратило его внимание постоянное пятно против забору, которое двигалось на одном месте.
Это его побеспокоило: «Это уже не наружный предмет, это, должно быть, что-нибудь в глазу», – думал он.
35
Противоположную сторону. – Примеч. автора.
Кстати, приехал Федор Данилович.
– Федор Данилович, посмотрите-ко, не бельмо ли у меня в глазу?
– А что?
– Да
– Глаз чист, никакого бельма нет.
– Не понимаю!.. Вот против забора опять пятно.
Федор Данилович взглянул на улицу.
– О! Понимаю!.. Так это-то у вас как бельмо в глазу! Славное бельмо.
– Что такое?
– Бесподобное! Дайте-ка лорнет… чудо!..
– Что такое?
– Прелесть!..
– Что такое? – вскричал барин, схватив лорнет из рук Федора Даниловича и также смотря на улицу. – Ах, скажите пожалуйста!., молоденькая женщина!
– Не сводит глаз с окна! Браво!.. Поздравляю!.. Ну, сглазили, ушла!
– Право, я ничего не знаю, – сказал барин, – ушла!
– Верно, придет опять… Прощайте, желаю успеха.
– Куда?
– Мне надо ехать. А где же дом? – спросил вдруг Федор Данилович, приостановясь в зале.
– В закладе.
– Вот тебе раз!
– Будет: и вот тебе два, три, четыре и т. д. благо есть теперь что закладывать.
Федор Данилович уехал. Барин сел у окна, вооружился лупой, смотрит на белый забор, как астроном на небо в ожидании прохождения нового светила.
– Вот она! – вскричал барин, вскочив с места. – Эй! Васька, Петр! Одеваться.
Оделся и на улицу, прямо к забору, где стояла незнакомка.
«Она еще тут», – думает барин, прищурившись и подходя к забору. – Что ж это такое? – спросил он сам себя, всматриваясь в лорнет.
Он подошел еще ближе, смотрит: перед ним молодой человек и молоденькая женщина в черном платье стоят как прикованные друг к другу объятием; казалось, поцелуй радостной встречи спаял их уста навек.
– А-а-а! – проговорил барин почти над их ухом.
Они очнулись и с испугом взглянули на барина.
– Ничего, ничего, не пугайтесь, – сказал он, – я только посмотрел, не бельмо ли у меня в глазу.
– Порфирий, пойдем скорей, – проговорила молоденькая женщина, взяв за руку молодого человека, который совершенно обеспамятел, – пойдем, Порфирий!
И они скорыми шагами удалились.
– А-а-а! – повторил барин, – это очень мило.
(1850)
Комментарии
В тексты вносились обоснованные исправления. В процессе приведения их в соответствие с современными нормами правописания оставлялись без изменения некоторые орфографические архаизмы и авторские неологизмы (напр.: тротоар, тоалет, сиурок, фасинабельный, скрыпка), отражающие литературные и разговорные особенности и атмосферу эпохи. В то же время исправлялось такое написание, как карриера, литтература и пр. В тех случаях, когда авторская пунктуация не искажала, не делала неясным смысл высказывания или не противоречила современным правилам, она не изменялась.