Повести и рассказы
Шрифт:
– Не вижу полиции, – удивился я.
– А вон они, полисмены, – сказал бородач, указав на балкон. – Они на втором этаже работают. Два выломанных или отпиленных куска дадут больше, чем десятилетняя служба в полиции. Организованное обогащение.
– Что же власти смотрят?
– А что власти! – усмехнулся бородач. – Власти завидуют. И мэр города, и начальник полиции сами бы не прочь отхватить по центнеру золота, да престиж не позволяет. Впрочем, кажется, идет экстренное заседание кабинета министров.
Я внутренне ликовал. Вот вам
– Они убьют его, мистер Клайд! – тревожно вскрикнула Розалия Соммерфилд.
Она стояла рядом, в группе зрителей, не зараженных золотой лихорадкой или из трусости не рискующих присоединиться к «старателям».
– Он с ума сошел! Что он делает?!
– Кто? – не понял я.
– Харрис. Мистер Харрис.
Тут только я заметил его. Толстенький лысый человечек, точь-в-точь мистер Пикквик в старости, выскочив из черного «роллс-ройса», метнулся по сломанным доскам забора к толпе.
– На помощь! Полиция!
– Куда лезешь, старик? На кладбище захотел раньше времени? – оттолкнул его детина с куском золотых перил под мышкой, похожим на отрезок железнодорожного рельса.
– Это грабеж! – взвизгнул Харрис и схватился за рельсу.
– Пошел, дурак! – рявкнул рыжий и легонько пнул Харриса в грудь.
Лысый «Пикквик» отлетел на метр и грохнулся на поваленные доски забора. Кто-то наступил ему на пальцы. Он пискнул и замолчал.
– Они раздавят его! – в ужасе закричала Розалия.
– Да погодите вы! – озлился я и, перебежав улицу, выхватил у кого-то из-под ног онемевшего Харриса и, как куль, подтащил его к машине.
– Везите домой, – бросил я шоферу.
Дальнейшая судьба Харриса меня не интересовала. Да и других, пожалуй. Только бородач сказал равнодушно:
– Зря рисковали. Одним хапугой стало бы меньше.
А внимание зрителей было привлечено только что подъехавшей автомашиной, похожей на пожарную, но без шлангов и лестниц, а с короткими и тупыми жерлами, как у пушек на старинных гравюрах.
– Водомет, – сказал кто-то, а бородач заметил с ухмылкой:
– Кажется, начинается последнее действие.
Две мощные водяные струи, как стальные канаты, хлестнули по человеческому муравейнику, облепившему дом. Они ударили сверху и снизу, резанули по фасаду взад и вперед и начали бить в упор по секторам, двигаясь навстречу друг другу. Под ударами воды, сбивавшей с ног, люди падали, подымались, крича и захлебываясь, ползли на четвереньках, пытаясь уйти от водяных смерчей. Одним удалось вынести свою драгоценную добычу, другие растеряли ее под водяными хлыстами, третьи так и остались лежать на покрывших тротуар и часть улицы опрокинутых заборных щитах.
Разметав толпу у дома, водометы ударили по тротуару напротив, хотя там никто никому не мешал. Но водяные струи били без предупреждения и без разбора, словно атакующие стремились убрать всех свидетелей их атаки. Минуту спустя и наша группа была сметена водяным смерчем… Мне показалось, что на меня обрушился водопад. Ничего не видя, зажав нос и рот, чтобы не захлебнуться, опираясь на стену, чтоб не упасть, я кое-как выбрался из зоны водяного обстрела.
Бар был рядом. За столиками уже шумели, обсуждая происшествие. Я не вслушивался. Мокрый насквозь, я взобрался на табурет у стойки и промычал что-то нечленораздельное.
– Там были? – спросил бармен.
– Там, – прохрипел я.
– Я видел. Ужас!
– Ужас, – повторил я. – Чего-нибудь покрепче, Мэтт.
– Вам надо переодеться, сэр. Совсем промокли, сэр.
– Потом, – отмахнулся я. – Шотландского, пожалуйста.
Я пил, пока не согрелся. Потом вернулся домой, благо идти было недолго. Ни участников, ни зрителей спектакля на улице уже не было – только полукольцо солдат на посту возле дома. Он стоял по-прежнему пятиэтажным желтым бруском, но попорченный, как проказой, ямами, вздутиями, рубцами и ссадинами.
– Что с вами, Монти?
Я поднял голову: Сузи.
– Вошла без звонка, Монти. Дверь была открыта.
– Все равно, – сказал я.
Сузи присела возле меня на корточки и захлопотала.
– Не огорчайтесь, Монти. Что сделано, то сделано. Надо думать, что делать дальше.
– Вы видели? – спросил я.
– Я пришла, когда уже убирали раненых.
– Много?
– Несколько человек. Не так уж много, судя по рассказам о том, что творилось. Вы успокойтесь. Все уже кончилось.
– Нет, не все, – сказал я и мысленно воззвал об уничтожении дома со всем, что от него осталось. Пусть будет пустырь, как и раньше.
– Посмотрите в окно, – сказал я.
Сузи взглянула и вскрикнула:
– Это опять вы?
– Я.
Золотой дом исчез со всеми крупицами золотых крошек от стамесок и молотков. Вдоль каменного тротуара тянулся грязный земляной карьер.
– Теперь уже все, – сказал я, – только не знаю, что делать дальше.
– Я говорила с профессором Бруксом, – начала Сузи.
– Ну и что?
– К сожалению, пока ничего. Брукс не хочет вмешиваться. Не верит. Сравнил вас с Адамским.
– Кто это – Адамский?
– Какой-то шарлатан, который писал в американских газетах, что летал в другую галактику на летающем блюдце.
– Докатились, – хмыкнул я.
– Я была и у Каммингса в «Дейли трумпет». Рассказала все, как на исповеди. Он явно заинтересовался, но боится рисковать. Большая сенсация, слишком большая для одной газеты. Нужна, говорит, пресс-конференция. Что-нибудь помасштабнее и с пресс-конференцией можно рискнуть.