Повести и рассказы
Шрифт:
В железнодорожной насыпи была труба, какие прокладывают, чтобы, пропустить ручеек, размывающий вал. Местность была болотистая. В кустарнике у насыпи скапливалась вода, а прежде, вероятно, когда строили дорогу, тут и ручеек бежал. Заложили трубу. С тех пор низкое место под насыпью заросло кустами, вход в трубу стал незаметен.
Русак знал его и свободно проходил сквозь трубу. Собаки тут пролезть не могли. А он неожиданно появлялся в поле.
Я
Взять зайца-всезнайца теперь уже было просто: надо было мне только стать с ружьем по ту сторону насыпи у трубы, а охотника попросить шугнуть русака из огорода. И косой, проскочив трубу, дался бы прямо мне в руки.
Но загадка его исчезновения в роще оставалась неразрешенной, и я дал себе слово взять хитрого русачнну только на его лежке. Уж очень интересно было распутать все его хитрости!
Но и эта задача оказалась трудней, чем думалось.
Напрасно ходил я четыре дня подряд с ружьем и собакой, напрасно изучал каждый метр земли в роще. На земле были заячьи следы.
Они кружили и переплетались чуть не под каждым деревом. И каждый раз были свежие следы: собака волновалась и лаяла. Но распутать их не было никакой возможности и нигде не было ни признака лежки.
Лежка русака — это обычно простая ямка, вмятина где-нибудь под кустиком, или под камнем, или под кучей хвороста. Я уж готов был допустить, что этот удивительный русак — заяц-всезнаец — делает себе нору, зарывается в землю, как кролик. Но и норы нигде не было, рощица была без подроста, всё видно в ней, каждый следок на земле и большая черная лужа посредине.
Спрятаться здесь заяц никак не мог. И сколько я ни ходил в рощу, я ни разу его тут не видел.
Тогда я опять взялся за бинокль. Только в этот раз полез не на вышку, а на кудрявую иву, с которой хорошо просматривалась роща.
Ждать пришлось недолго: ведь теперь уже я точно знал, в какие часы заяц-всезнаец закусывает на огороде и когда приходит вздремнуть в рощице.
Скоро я увидел, как он появился из трубы под насыпью. Он спокойно пересек открытое поле и прошел прямо под тем деревом, где я сидел.
Конечно, ему и в голову не пришло посмотреть вверх.
Он даже и не подозревал о моем присутствии, а я разглядел в бинокль чуть не каждый его волосок. И таинственную деревянную ручку у него на спине.
В ту ночь первый раз со дня знакомства с зайцем-всезнайцем выспался я крепко. Утром встал поздно, поработал и только после обеда отправился в соседний колхоз — с одним ружьем, без собаки.
Я пригласил с собой старого охотника, молодого и еще несколько стариков и парней. Я объявил им, что у них на глазах убью всем им известного зайца-всезнайца,
Мой уверенный тон сбил с толку насмешников. Перешептываясь между собой, они двинулись за мной.
Всё шло как по писаному.
Гончаки молодого охотника подняли зайца с огорода.
Заяц перемахнул осек, пересек поле и пропал в кустах. Собаки потеряли его след и вернулись к хозяевам.
Я повел колхозников к насыпи и показал им трубу. Все ахнули, а старик-охотник пробормотал что-то насчет того, что ни один заяц в трубу не полезет, не кошка-де.
За полотном железной дороги собаки опять взяли след. Они обегали всю рощу и опять, смущенно поджав хвосты, вышли в поле.
Старик-охотник презрительно посмотрел на меня и хмыкнул.
Молодой, наоборот, глядел на меня с доверчивым ожиданием. Я просил его взять собак на сворку, сказал, что больше они нам не понадобятся. Он охотно повиновался.
Я привел компанию в середину рощицы, к большой чертой луже, и снял ружье с плеча. Я сказал:
— Ваш заяц-всезнаец хитер, как лисица. Он нашел себе удивительно безопасное местечко для лежки. Вы стойте в двадцати шагах от него. Можете разговаривать, шуметь, — заяц не выскочит и не побежит. Он уверен, что ни человек, ни собака не найдет его в этом убежище.
Кто-то из колхозников недоверчиво спросил:
— Что ж, по-твоему, в эту лужу, что ли, он нырнул?
— Нырнуть не нырнул, а след свой в ней потопил.
— Полно морочить нас! — сердито вдруг заговорил старик-охотник. — Поди, не на дереве сидит, — он показал на дряхлую пузатую приземистую иву посреди лужи. — Не птичка, поди, чтобы по ветвям порхать. Ты, парень…
Я прервал его.
— Как раз на этом-то дереве он и сидит. Смотрите. Я поднял двустволку, прицелился в иву на метр от воды — и выстрелил.
В ту же минуту сбоку из дерева с плеском стеганул в воду русачина с белой палочкой на спине.
Все были так удивлены неожиданным появлением зайца из дерева, что молча стояли с разинутыми ртами. Никто даже и не подумал выстрелить.
— Разглядели? — спросил я. — Айда за мной! Я вошел в лужу, и все пошлепали за мной.
Сбоку от того места, где мы только что стояли, в толстом стволе дряхлой ивы зияла большая дыра — дупло над самой водой. В нем на трухе была вмятина. Там были ясно видны волоски заячьей шерсти.
— Скажи ты… Лежка! — ахнул молодой охотник. Старик только сплюнул и зашлепал назад по луже.
Но вдруг он остановился, повернулся к нам и насмешливо проговорил:
— А ручку-то кто ему на спину приделал? Сам себе, что ли?
Но у меня и на этот вопрос был готов ответ. Когда я сидел на дереве и заяц-всезнаец проходил подо мной, я хорошо разглядел в бинокль эту «ручку».
— Сам, — сказал я, — конечно сам, при ближайшем участии вот этого молодого человека, — и я указал на молодого охотника. — Узнал?