Повести и рассказы
Шрифт:
Пес весело ударил несколько раз хвостом по земле.
«Бых!»
В это время рыхлый ком снега сорвался с ветки кедра и упал к самым ногам Степана с тупым мягким звуком. «Бых!»
— Тьфу ты пропасть!
Всё же остаток ночи Степан не решался задремать. То и дело подбрасывал хворост и следил, как падают легкие хлопья снега и, не. долетев до огня пропадают в воздухе.
Когда, наконец, рассвело, Степан увидел, что лома густо засыпаны снегом. Пестря равнодушно обошел их с хозяином.
Ночью Аскыр ушел из ломов. Куда он направился,
Степан кликнул собаку и вернулся на стан.
Кержаки все были в сборе. Степан узнал от них, что на камнях в реке стало уже намерзать. Через день решено было тронуться к дому.
На поимку Аскыра Степану остался один день. А снег падал и падал, и казалось — конца ему не будет.
До света Степан был уже на ногах.
Ночью снег перестал, но за целые сутки его нападало столько, что без лыж с трудом можно было подвигаться по тайге. Поэтому Степан пришел на место уже за полдень.
— Ну, брат, — сказал он Пестре, — теперь выручай! — И спустил кобеля с привязи.
Пестря исчез за деревьями.
Чтобы не утомить себя лишней ходьбой, Степан сел на пенек и стал ждать, когда пес подаст голос.
Прошло с полчаса.
От нечего делать Степан стал глядеть между вершинами деревьев на небо. Небо было серое. Прямо над Степаном, между макушками двух кедров, мутно, без блеску, горел желтый круг солнца.
Степан посмотрел в сторону. Там, между двумя другими вершинами, горело такое же мутное солнце.
«Откуда их два? — удивился Степан. — Надо поглядеть…» Он выбрал место, где деревья не закрывали от него небо. И тут увидал сразу три тусклых солнечных круга, на небольшом расстоянии один от другого. Нельзя было понять, какое из них — настоящее солнышко, которое — пасолнца.
«К чему бы такое? — подумал Степан. В этом диком краю он то и дело натыкался на небывальщину и становился суеверен. — Верно, дурная примета. Не будет удачи в охоте».
Далеко вверх по склону горы затявкал Пестря. Степан сейчас же забыл о солнцах и быстро, как только позволял снег, пошел на голос.
Пестря сидел под старым высохшим кедром. Степан сразу заметил большое черное дупло в стволе дерева.
«Ну, теперь — мой! — радостно подумал он. — В два счета оттуда выживу».
Он живо проковырял ножом небольшую дырку в гнилом стволе, запихал в нее несколько свежих веток, сунул туда же смолья и зажег его. Дым потянуло вверх по стволу, как в трубу.
Степан с ружьем наготове стоял под деревом так, чтобы ему было видно, как Аскыр покажется из дупла.
Немного ниже дупла к сухому кедру прислонилось другое, сломленное бурей дерево. Степан рассчитал, что соболь непременно захочет сбежать, когда дым выгонит его из дерева. Тут-то и надо поспеть всадить в него пулю.
Из дупла показался легкий дымок. Аскыр не выскакивал.
Дым повалил из дупла кругами.
«Как бы не опалился, — тревожно подумал Степан —
Аскыр не показывался.
Случайно скользнув глазами по стволу прислонившегося дерева, Степан неожиданно заметил узкую двойную дорожку на покрывавшем ствол снегу. Степан всмотрелся.
Это была соболиная сбежка-следок. Она вела сверху вниз. Ясно было, что Аскыр удрал из дупла еще до прихода охотника. Из дупла высунулся красный язык пламени. Но Степану было уже всё равно, — сгори хоть весь кедр! — он и не подумал тушить огонь.
— Дурак ты, Пестря! — выругал он кобеля. — Проморгал зверя… Иди, чухай здесь!
Пестря рванул с места и, уткнув нос в землю, быстро повел по следу. Степан, увязая в снегу, поспешил за ним.
Пестря вел в гору. Кедрач кругом становился всё ниже и ниже.
Когда Степан совсем выбрался из тайги, он увидел вдали на склоне горы Пестрю. Пес с лаем гнал перед собой черного зверька. Оба скачками поднимались вверх по крутому склону — Аскыр далеко впереди Пестри.
Грузному кобелю было не угнаться по рыхлому снегу за легким зверьком. Стрелять тоже нельзя было — далеко.
Степан видел, как зверек юркнул в одно из бесчисленных темных отверстий громадной каменной россыпи. Через минуту под ней заметался Пестря, прыгнул на один из камней, сорвался в снег, поднялся, поглядел вниз на хозяина и жалобно заскулил.
Добравшись до него, Степан оглядел россыпь.
Над ним по крутому склону горы широко раскинулись камни разного вида и величины. Камни и обломки скал, в диком беспорядке громоздясь друг на друга, острыми черными углами торчали из-под снега.
Казалось, тяжелый каменный поток вдруг задержался тут, падая с вершины.
Высоко над россыпью сиял навсегда покрытый блестящим снегом белок.
Степан безнадежно махнул рукой.
— Чего уж скулить тут! — зло сказал он Пестре. — Табак дело!
Он поднял камень и кинул его в каменную кучу.
— Теперь его оттуда не выкуришь!
Степан взял собаку на привязь и зашагал вниз, к стану.
сон и явь.
Он застал кержаков на стане, хоть вернулся задолго до потемков. Все трое были заметно встревожены и торопливо готовились к отплытию.
— Чего больно заспешили? — спросил Степан Рыжего.
— Неприметлив же ты, паря, — досадливо отозвался кержак, — утресь солнышко в рукавицах вышло!
— Ну? — добивался Степан, вспомнив, что и в самом деле видал на небе пасолнца.
— Вот те и ну! К морозу это.
«А хоть бы и так, — подумал Степан про себя, — чего же горячку-то пороть?»
Но спорить с кержаками не стал. Теперь ему было всё равно, теперь хоть ночью в путь.
Ни свет ни заря спустили лодки на воду, снесли в них поклажу, посадили собак и тронулись.
Вниз по течению лодки неслись быстро. Стремглав убегали назад скалы, берега, уже затянутые тонким ледком, тайга. Охотники подгребали еще для скорости широкими веслами — лопашнями.