Повести и рассказы
Шрифт:
– Может, будет возможность, может, бог приведет... - повторила женщина. И добавила: - Так не минуйте мой куток... Не забывайте старую, одинокую...
* * *
Полк уже вел бой, когда я заявился в его штаб.
– В первый батальон! - приказал помначштаба, даже не глянув на мои документы и не выслушав до конца мой рапорт. - Там расскажешь!
Но там и вовсе не было времени ни мне рассказывать, ни им выслушивать мое объяснение. Из батальона послали в роту, из роты - в тот взвод, который должен был вот-вот выползти на пополнение самой передовой линии. Там наседали вражеские танки.
– Сними рюкзак! - услышал я команду за своими ногами. Оглянулся, увидел, что за мною ползет молодой лейтенант, и на какой-то момент показалось, что будто тот самый, который был командиром маршевой роты. Только голос, кажется, не тот.
– По рюкзаку будут бить, - уточнил молодой лейтенант, наверно, командир взвода.
Приказ надо выполнять, но как его выполнить?! Не знает же командир, что в моем рюкзаке дорогая и заветная для меня поклажа - половина той запеканочки, которую испекла мне хозяйка. Будто материнский подарок... Будто материнская защита от всех бед и несчастий...
– В траншею слева! Марш! - подал взводный команду.
И я выполнил последний приказ.
В траншее несколько бойцов лежали в проходе и все в таких позах, что лица их я не видел. На одного нечаянно наступил, заваливаясь на дно траншеи, но он не подвинулся и ничего не сказал. В том небольшом отсеке, на который я посмотрел в первый момент, стоял возле бруствера только один боец и держал в руке связку гранат.
– Видишь? - спросил он, когда я стал рядом. - Снова прут!.. Будто знают, что у нас тут самый слабый участок.
– А что с хлопцами?.. Раненые или эдак используют передышку?
– Используют! - с обидой промолвил боец и отвернулся от меня. - Была тут когда передышка?.. Это тебе не в запасном полку!
– Откуда известно, что я из запасного?
– Рюкзак за плечами!.. С хлебом...
– Как ты догадался, что с хлебом?
– По запаху чую! Бери гранаты, связывай!.. Вон в нише!
С нашего тыла ударила артиллерия, снаряды начали рваться возле вражеских танков, и они будто приостановились. Боец отвел взгляд от поля боя и внимательней посмотрел на меня.
– Видать, не мне вам приказывать, - немного смутившись, сказал он, - а вы тут будете командовать. Наверно, за командира взвода присланы?
– Нет. За рядового, - ответил я. - Так что можешь приказывать, тебе виднее, что тут надо делать.
Боец еще раз окинул меня взглядом с ног до головы и недоверчиво спросил:
– За что вас в рядовые?
– Ни за что, - спокойно ответил я. - Трясучка схватила в дороге, так отстал от маршевой роты... Теперь пришел и сразу сюда.
– Подоспели вовремя, - тяжело вздохнул боец. - Вы один тут?
– Почему один? Целый взвод скатился в траншеи... Немного правей отсюда. А ваш командир где?
– Хорошо не знаю, - смутился боец. - Давно его не слышно, может, тут, свободной рукою боец показал на дно траншеи, - или раненый выбыл, не успел я заметить: все с гранатами стою. Пэтээровцев среди вас нет?
– Не видно было.
– И противотанковых гранат нет?
– Не видел. У меня нет. Их вообще, может, не выпускают.
– Выпускают! - возразил боец. - Я слышал от кого-то, когда в обороне тут стояли. Не с бутылками же идти на танки!..
– Связками будем, - не очень уверенно пообещал я. - Хорошо, что обычные гранаты есть.
– Ими надо только попасть под гусеницу, - уточнил боец. - Трудно нацелиться...
– А вот же лежит подбитый "тигр".
– Так и боец наш там лежит, - мрачно сообщил мой сосед. - Я бросил связку... Громыхнуло, заслонило все пылью и дымом, а танк идет - по скрежету слышим. Тогда Степан, напарник мой по пулемету, выскочил из траншеи и подполз под самую гусеницу...
Потом мы оба какое-то время не могли разговаривать: сосед мой сделал вид, что старательно вглядывается во вражеские танки, а я начал шарить глазами по тому месту, где погиб Степан. В глазах туманилось... Наверно, у нас обоих...
– Давно стоишь тут? - улучив момент, когда боец немного отвлекся от наблюдения, спросил я.
– С рассвета, - ответил сосед. Голос уже не тревожный, твердый. Сначала "юнкерсы" пикировали почти на самые окопы, а потом атаки танковые... Вот уже третья надвигается... Держимся потому, что наши сорокапятчики молодцы: много "тигров" и "пантер" подбили. Мы из пулеметов, а ближе и из автоматов живую силу ихнюю уничтожали. С гранатами шли только на тех, что прорывались и перли прямо на нас...
– Наши тут погибли от снарядов? - будто новичок на войне, спросил я.
– Били прямой наводкой, - пояснил боец. - Из пушек и из крупнокалиберных пулеметов. Почти весь бруствер разрушен. И пулеметы наши... Мой "максим", а у ребят "Дегтяревы" - тоже выведены из строя. Только гранат немного осталось... Хоть и засыпанные были... Откопали, когда ребят своих откапывали.
Я протянул руку в нишу и на ощупь определил, что гранат там еще много.
– А чем их связывать? - спросил я, хоть и понимал нелепость такого вопроса. "Связывай чем хочешь! - мог ответить мой сосед. - Мозгуй сам! Рви на полосы свой рюкзак!.."
Однако боец ничего не сказал. Он вынул из кармана штанов две веревочки, скрученные из поскони, и молча протянул их мне. Я быстро, без заминки, хотя делал это впервые, связал две связки ручных, противопехотных гранат, положил их на край бруствера, наиболее уцелевший.
– Свяжите побольше! - не то приказал, не то попросил боец и подал мне еще несколько веревочек. - Да постойте минутку за меня, пока можно. У меня уже ноги подкашиваются. - Он сел на желтый песок у стенки траншеи и вытянул ноги в желтоватых от песка кирзовых сапогах. Спиной прижался к стене траншеи и откинул голову, пилотка от этого надвинулась на глаза. Я заметил, что его веки сомкнулись раньше, чем закрылись пилоткой.