Повести и рассказы
Шрифт:
— Мама! Дядин Димитр пришел! — кричит запыхавшаяся Кина, прибежав с улицы.
Цена тут же идет к Димитру.
— С прибытием тебя, Димитр. А где Стоян?
Но Димитр ничего не знает…
— Может, его под Видим послали, — сжалившись, добавляет солдат. — Может, идет другой дорогой, — смущенно бормочет он.
— Господи, боже мой! Где же он затерялся, мой сынок? — сокрушается Цена и плетется к Стоянке. Подходит к калитке, а сердце в груди трепыхается — вот-вот выскочит. Ну, думает, Стоянка сейчас скажет, что Стоянчо прислал поклон, отписал, чтоб ждали на рождество. Но Стоянка — ни слова. Молчит. А у самой глаза покраснели
Все село готовилось встречать первый полк. Посреди улицы, напротив Цениного двора, вбили в землю два столба, верхние края соединили согнутой в дугу жердью. Принесли с гор пахучих сосновых веток, увенчали столбы и перекладину, прикрепили к ней привезенную из Пазарджика широкую ленту с надписью: «Добро пожаловать, храбрые воины!» Потом укрепили трехцветные национальные флаги. Вышла триумфальная арка.
Прошло через село победоносное войско,
«Может, он следом идет, хочет попасть домой вечером под самый праздник; мало радости — справлять рождество на чужом месте. Вон все еще идут по дороге солдаты — один по одному, не видно конца. До вечера еще далеко. И он придет. Он знает, что у них сердца изболелись, его дожидаючись».
Так думала горемычная мать…
Рано утром Цена пошла в церковь. Купила на присланный Стояном лев свечей, зажгла по свечке перед каждой иконой алтаря. Домой вернулась с просветленным лицом.
— Как-никак, а нынче он будет здесь, — завтра рождество… есть время, — шептала она. — Пресвятая богородица, приведи моего ангела… Иисус Христос, порадуй меня, старую…
Прибежала Кина, сказала, что воротились еще односельчане.
Цена помрачнела.
— Чем ублажать меня новостями, лучше бы шла встречать брата, как люди! — сердито прикрикнула она на дочь.
— Мама, и я хочу, и я пойду с Киной! — закричал Радулчо.
Дети припустили вверх по заснеженной улице и очутились в поле, возле шоссейной дороги.
А мать осталась ждать у ворот.
С гор дул ледяной ветер. Вершины, ущелья, равнина — все забелело снегом. Небо нахмурилось. Черные стаи ворон кружились над дорогой и садились на голые верхушки деревьев. На шоссе, что бежало к Ихтиманскому ущелью, темнели кучки людей — девушек, старух, детворы… Солдаты продолжали идти — то в одиночку, то гурьбой. Кина и Радулчо обошли первую кучку встречающих, другую, третью. Побежали дальше, им хотелось первыми увидеть, первыми встретить Стоянчо. Они узнают его сразу, ничего что поднявшаяся метель туманит глаза.
Дорога шла вверх и терялась за холмом. Из-за метели не видно было ни зги. Кина и Радулчо поднялись на самую вершину, там ветер дул сильнее, пронизывая до костей. Вот из-за поворота показалось двое солдат, с головы до ног запорошенных снегом. Нет, не он.
— Эй, идет ли еще войско? — спросила Кина у солдат.
— Не знаем, девонька, а вы кого ждете?
— Бачо! — ответил Радулчо.
Усталые путники удалились.
Кина опять всматривается вдаль. Холодно. Девочка вся дрожит, и у Радулчо зуб на зуб не попадает, но Стоянчо идет, и они дождутся его. А то мать заругается или начнет плакать, если они придут без него.
Показалась пролетка с двумя седоками в башлыках и теплых полушубках. Когда лошади поравнялись с детьми, Кина выбежала на дорогу.
— Господин, идет ли войско? — спросила она.
— Не знаем, голубушка, — ответил один из путников, приподняв
Пролетка покатила дальше под гору.
Двое детей, казалось, приросли к месту. Шел час за часом. Ветер все крепчал. Он жалил лицо, врывался под одежду. Метель разгулялась не на шутку, но они не двигались с места. Все стояли, не сводя глаз с поворота, не покажется ли припозднившийся путник. Вдруг у Кины екнуло сердце. Из-за поворота выехал конный отряд, стуча копытами, стал приближаться. Как много всадников! Наверное, и бачо с ними. Она ждала, затаив дыхание. Отряд поравнялся с ними и с топотом пронесся мимо. Кина махнула рукой двум офицерам, ехавшим чуть поодаль.
— Господин капитан, а бачо едет? — спросила она сквозь слезы.
Офицеры придержали коней и удивленно переглянулись.
— Кто он — твой бачо? — спросил один.
— Бачо Стоян! Наш бачо Стоян! — нетерпеливо выкрикнул Радулчо, не понимая, как может этот офицер в красивом мундире не знать, что их бачо — Стоян.
— Какой Стоян? — удивился офицер.
— Стоянчо из Ветрена! — без запинки ответила Кина.
Офицер о чем-то потолковал с товарищем и участливо осведомился;
— Ваш бачо — кавалерист?
— Он, он, — ответила бедняжка, ничего не поняв.
— Нет у нас такого, девочка.
А его товарищ сказал:
— Лучше возвращайтесь в село, замерзнете.
Офицеры пришпорили коней и поскакали догонять эскадрон.
Кина уже не сдерживала слез, Радулчо тоже заплакал. Руки и ноги у них совсем окоченели, щеки посинели. Дорога до самого села была пустынна. Народ разошелся по домам, близились сумерки, становилось все холоднее. Один только конный отряд чернел, удаляясь. Ветер донес издалека бойкую солдатскую песню. Кина и Радулчо поплелись в село.
На землю опустилась ночь. Они брели, засунув руки за пазуху, и тихонько плакали, думая о матери, ждавшей их у ворот.
Еще одна пролетка, запряженная тройкой лошадей, протарахтела мимо под гору.
— Господин, идет ли еще войско?
Пролетка пронеслась мимо и сгинула, растаяла во мраке.
А вьюга разбушевалась вовсю, словно хотела дать ответ детям. Она неслась с запада, с поля боя, оттуда, где в виноградниках под Пиротом снег заметал могилу Стояна.
Перевод В. Поляновой
ХАДЖИ АХИЛЛ
Кто не слышал о знаменитом цирюльнике из города Сопот?
Каждый, там побывавший или хотя бы беседовавший на досуге, в хорошем настроении, с кем-нибудь из жителей Сопота, не мог не слышать о Хаджи Ахилле (так я буду называть его) [19] .
Всюду, где ни проходил слепой певец и артист Колчо {110} , он оставил какой-нибудь рассказ или анекдот о моем герое.
19
Настоящее имя героя — Хаджи Лилко — изменено, так как рассказ был напечатан при его жизни. (Прим. автора)
110
…певец и артист Колчо… — слепой народный певец, трогательный образ которого запечатлен Вазовым в романе «Под игом».