Повести о прозе. Размышления и разборы
Шрифт:
«Американка смотрела в окно. Уже совсем стемнело, и в пальмах шумел дождь.
— А все-таки я хочу кошку, — сказала она. — Хочу кошку сейчас же. Если уж нельзя длинные волосы и чтобы было весело, так хоть кошку-то можно?»
Кошку достать можно. Она даже будет мурлыкать.
Но человеческое сердце не утешится ни кошкой, ни морем, ни охотой на львов.
Человеку нужен связный и ощущаемый мир.
Кошку принес хозяин отеля.
Все вытеснено заменителями, даже поцелуи в романах и рассказах Хемингуэя — не поцелуи, а следы от губной помады,
Жизнь показана не в причинной связи явлений и не в сходстве явлений. А только по смежности явлений. Как кровь, вылившаяся из сосудов инфильтратами, остается в организме, пока не придет смерть или выздоровление, так и рассказы Хемингуэя перебиваются иногда несвязными записями о прошлом, отрывками воспоминаний об огорчениях, опасностях и дальних дорогах.
Человек настолько одинок, что даже раздроблен; он потерял себя.
Ощущение изоляции героя, человека непонятого и ограбленного, — основная ситуация в романах и повестях Хемингуэя.
Человек говорит коротко, потому что его все равно не поймут, человек вспоминает отрывисто, потому что нет всеподчиняющей связи явлений. Герой не понят женщиной, детьми, он умирает одиноко, даже не успевая заметить смерть.
Утешение — вино и сознание ничтожества недостигнутого.
Человек остался один, и в романе «По ком звонит колокол» герой говорит сам с собой, самому себе пересказывает свою жизнь и сам себя утешает.
Хемингуэй героически одинок и все время хочет преодолеть одиночество. С детства он охотится, занимается боксом, путешествует. Он много бывал на войнах и вместе с другими людьми защищал человеческую справедливость.
Но после войн он искал отрады только в горах и в море.
Ущелья и море почти гарантируют одиночество.
Гарри Морган в повести «Иметь и не иметь» борется за возможность существования для своей семьи, рыскает по морю в одиноком катере, он теряет своего единственного полудруга и узнает, что одиночество не свойственно человеку. Оно только сперва возвращает ему спокойствие, но потом убивает.
Гарри бился за свою жизнь долго, изобретательно, ожесточенно.
Вот он лежит на палубе лодки, стараясь как можно дольше не умереть.
На нижней палубе лежат двое мертвых, третий человек там еще не добит, но он умрет.
Умирает и Гарри Морган — победитель.
Когда катер береговой охраны нашел лодку, раненый заговорил:
«— Человек, — сказал Гарри Морган очень медленно, — не имеет, не может, никак нельзя, некуда. — Он остановился».
Собравшись с силами, он говорит яснее:
«— Человек один не может. Нельзя теперь, чтобы человек один. — Он остановился. — Что бы ни было, человек один не может ни черта».
В сознании, как камни фундамента, лежат слова: не имеет — не может — никак нельзя — некуда.
Слово «человек» появляется, окруженное отрицаниями.
Старый реализм прошел с миром, который он отражает этими многими «не».
Отрицание — судьба не только Гарри Моргана. Одиночество,
Жена Гарри Моргана говорит в конце повести: «В этой проклятой жизни все узнаешь. Кажется, я уже начинаю узнавать. Просто внутри все умирает, и тогда все очень легко. Становишься мертвая, такая, как большинство людей почти всю жизнь. Наверно, так и нужно. Наверно, такой и нужно быть. Что же, у меня хорошее начало, если это нужно. Я думаю, так оно и есть. Я думаю, этим кончится. Ну что ж. У меня хорошее начало. Я ушла дальше всех».
Повесть кончается описанием идущего вдали танкера, который огибает «риф с запада, чтобы не расходовать лишнего топлива в ходе против течения».
Это последние слова произведения. Если бы повесть кончилась пейзажем, то можно было бы сказать, что писатель отпустил читателя в мир, в природу, но он кончает повесть тем, что деловое беспокойство чужих, не включенных в это им показанное человеческое страдание людей, бессмысленно продолжается.
Великан с головой пророка, воин Хемингуэй ходит по миру, как зверь по клетке с сетчатыми, прозрачными, очень упругими и непреодолимыми стенами.
Можно бросаться на стену, но она мягко отбрасывает.
Человек отделен от мира непреодолимой прозрачной и призрачной сеткой.
Не призрачны только невзгоды, дождь, под которым можно сжаться. Остаются только редкие вспышки храбрости и сознание, разрезанное на ломти.
В 1952 году Хемингуэй издал повесть «Старик и море». Писатель вернулся к морю, которое он так любил, к рыбам, которых он умеет ловить.
В океане есть даже рыба, которая носит имя Хемингуэя: он открыл одну из разновидностей рыб и написал свое имя, таким образом, не только в литературе, но и в зоологии. Рыба названа «Neomarinthae Hemingwayi».
Герой Хемингуэя постарел, он старше самого Хемингуэя.
Старик не раздавлен жизнью: во сне он видит львов, и тогда, когда после многих страданий, описанных в повести, старик утратил свою добычу, все кончается словами: «Наверху, в своей хижине, старик опять спал. Он снова спал лицом вниз, и его сторожил мальчик. Старику снились львы».
Старик один плывет в море. Одиночество достигло абсолюта: мальчик остался на берегу, старик один на широкой груди моря. Одинокий, обожженный солнцем, голодный, он борется с громадной рыбой.
Борьба человека с природой дана в кристаллически чистом виде; человек показан совершенно одиноким, хотя с природой борется не человек, а человечество.
Человек не может быть совсем один.
Старик Хемингуэя разговаривает с собственными своими руками и со своей головой.
«Старик осторожно взял бечевку, стараясь, чтобы она не попала ни в один из свежих порезов, и переместил вес тела таким образом, чтобы и левую руку тоже опустить в воду через другой борт лодки.
— Для такого ничтожества, как ты, ты вела себя неплохо, — сказал он левой руке. — Но была минута, когда ты меня чуть не подвела».