Повести
Шрифт:
— Ага, в копну-уу, — протянул Генка. — А если они её подпалят?
— Ты чо, сдурел? — не удержался я. — Кто же её будет палить?
— А кто его знает. Тот рыжий и подпалит. Он, по-моему, на всё способный.
— Ну тогда я залезу, — предложил я.
— Пусть уж я, — согласился Генка. — Только же смотрите. Это на вашей совести будет.
Серьёзно он это сказал, или нет, я так и не понял.
— Ну вот и всё, — закончил Митька. — Итак, наша палатка берёт на себя наиответственейшую задачу: мы попробуем
— Кажется, неплохо придумано, — ответил за всех Юрка. — Даже здорово!
— Ты говоришь, ваша палатка, — спохватилась Наташка. — А как же Славка?
— Это уже слишком! – вздохнул Митька. — Ещё и этого обормота с собой брать. Он только всё испортит! Хотя, — засмеялся, — пусть завтра покажет «Смелому» свой приз за песню, а заодно и фотокарточку победителя рыбалки. Они от удивления остолбенеют — вот мы с них погоны и посрываем.
— Ха-ха-ха, — засмеялся я.
— И совсем не смешно, — подскочила Наташка. — Вы оба думаете... Думаете... Ах-Ах! Какие мы остроумные, какие умные! А Славка в двадцать раз лучше вас.
— Славка?
— Да если бы не твой Славка, у нас вообще была бы наилучшая палатка! — ответил я то, что уже не раз слышал от своего друга.
— О-о, высоко занеслись! Если бы вас всех из той палатки выселить, вот тогда она была бы наилучшей. А про приз, — это она уже Митьке, — ты ему просто завидуешь.
— Я-яя?
— Ты, ты! Ты свои дурацкие ракеты пускал, а Славка хотел, чтобы отряд не осрамился! А рыбу, думаешь, я не знаю, как вы все ловили? Один Славка приманку не бросал!
— Ну и целуйся тогда со своим Славкой, — уже не на шутку рассердился Митька.
— А ты целуйся из своим Стеценко или с Мусюкиным, — бросила Наташка и пошла прочь.
Славка понурился и стоял, как три варёных рака.
— А ты чего стоишь? — воскликнул Митька. — Беги, догоняй! Жених!
Славка вобрал голову в плечи, искривился, и так мне вдруг стало его жаль, так жаль, что я подбежал к нему и... стал рядом, не зная, как и утешить.
Над площадкой зависла неприятная тишина.
— Он Мусюкиным меня некогда не называл, — крикнул вдруг Генка. — Молоток, Славка! — и ткнул его в плечо.
И так это Генка как-то смешно сказал, что мы все рассмеялись, и даже Славка улыбнулся.
— И чего там...
— А в самом деле, ребята, — сказала Ирина Васильевна. — Если уж ваша палатка такая хорошая, то нужно и Славу с собой взять.
— Хорошо, — остыл Митька. — Пусть идёт... Будет с Сергеем в кустах сидеть.
— Вот и хорошо, — обрадовавшаяся вожатая. — А сейчас, хотя до отбоя ещё час, будем ложиться спать. Завтра подъем в пять.
— Нас в четыре разбудите, — попросил Митька, и наш отряд разошёлся.
— Эх, была бы у нас таки наилучшая палатка, если бы не этот аккордеонист, —
ВОЕННАЯ ИГРА
— Ребята, вставайте! Серёжа, Славик, — слышу я голос Ирины Васильевны, и она легонько тормошит меня за плечо. — Вставайте, группа особого назначения! Уже четверть пятого.
«Группа особого назначения — звучит!» — думаю я и скидываю одеяло.
— Вот сухой паёк, — говорит вожатая. — Успеха вам! — и выходит.
В свитерах и курточках, — прохладно-таки, — мы выходим с росяного весёлого, аж звонкого, леса к реке и на миг останавливаемся.
Реки нет. Там, где должна быть вода, — самый туман. Он поднимается могущественной густой волной, окутывает берег, нас, заслоняет противоположный берег, весь белый свет. И лишь высоко вверху эта волна слабеет, редеет, и верхушки трепещущихся молочных языков, озаряясь ещё жидким красным солнцем, сами краснеют, пламенеют и... гаснут, исчезают.
— Ух, здорово! — шепчет за моей спиной Славка, но я и сам вижу, как это здорово, как хорошо.
— Так происходит кругооборот воды в природе, — поучительно сообщает Генка.
— Знаем, профессор! — надвигает ему пилотку на нос Митька. — Природоведение тоже учили. Давай к плоту.
Мы выносим по одному бревну из кустов, и Митька обычными движениями скрепляет их проводом. Готово! Генка со Славкой садятся на корточки, а мы с Митькой — я длинной жердью, а он самодельным веслом — упираемся в берег. Ещё миг — и наш плот плывет в сплошном тумане по течению.
— Хотя бы не заблудится... — начинает на своих любимых нотках Славка, но перехватив красноречивый Митькин взгляд, затихает, не договаривает до конца.
— Тебе ещё б радиопеленг, — всё же не сдерживаюсь я.
Несколько взмахов веслом — и мы, подминая осоку, мягко врезаемся в берег. Быстро выскакиваем на твердое. Только Славка шагнул в воду и искривился: «Холодно!» — но что другого, можно было от него ожидать?
Разбираем плот, одно бревно оставляем здесь же, при воде, другие разносим, где придётся по берегу: бросаем в кустах, заносим у рощицу, прислоняем торчком к дереву, и уже никто в мире не догадается, что несколько минут тому назад это были части десантного судна.