Повести
Шрифт:
Он подошел к Валентине, поцеловал ее в щеку, достал из кармана маленький, свернутый в трубочку листок бумаги.
— На, Валюша, спрячь, — шепнул он ей на ухо. — А завтра отдай эту записку Ивану да помоги ему зашить ее хорошенько. Вечером, как всегда, придешь к парку. Я тебе пропуск для него принесу.
— Хорошо, Леонид! — Валентина зажала записку в своем кулачке.
— Пошли, Иван! — Дубровский попрощался с Еленой и направился к двери. — Так вот, — начал он, когда они оказались на улице, — запомни. К нашим попадешь, скажешь, чтобы доставили тебя в штаб любой части. А там попросишь связаться с Соколом и передать, что прибыл человек от Борисова.
— Соколу от Борисова, — шепотом повторил Иван.
— Правильно. А уж когда тебя к Соколу доставят, ему и передашь мою записку. Ясно?
— Все понял.
— Тогда топай домой. Или ты к Елене еще вернешься?
— К Ленке пойду. Побуду с ней. Неизвестно теперь, когда еще свидимся. Я завтра же в ночь и уйду к нашим.
— Тогда до свидания, Иван. Счастливо тебе добраться. И не раздумывай больше.
— Да я и сам хотел... Если бы не Ленка, давно бы ушел. Спасибо тебе, Леонид. Побереги здесь Ленку.
— Не сомневайся, Иван.
Они обнялись на прощание и разошлись в разные стороны.
Дубровский шагал не торопясь. Дождь уже прекратился, но по-прежнему низкие, хмурые тучи плыли над городом, чуть не цепляясь за терриконы, возвышавшиеся над степью. В наступающих сумерках торопливо сновали редкие прохожие. На одном из перекрестков он увидел Ольгу Чистюхину. Она шла в сопровождении двух мужчин и, приметив Дубровского, отвернулась, показывая всем видом, что не узнала его.
Один из мужчин задержал на Дубровском недолгий пристальный взгляд и шепнул что-то второму. И пока тот, второй, повернув голову, изучающе оглядывал Дубровского, Леонид опознал первого. Это был Шведов. Да, да. Тот самый Гавриленко-Шведов, которому он посоветовал бежать из подвальной камеры ГФП.
От неожиданности Дубровский замедлил шаг. Те трое уже перешли на другую сторону улицы, а он все смотрел им вслед. Нет, сомнений быть не могло. Он узнал этого человека по овалу лица, по пытливому, с прищуром, взгляду. «Так вот ты какая, Ольга Чистюхина! Вот почему не хватает у тебя немецких бланков!»
Всю дорогу до ГФП он думал об этой девушке и твердо решил: ни своим видом, ни разговорами не показывать ей, что знает одного из ее знакомых.
Но через несколько дней, когда он проверял на бирже труда подготовленные списки людей, подлежащих отправке в Германию, Ольга Чистюхина сама подошла к нему и шепнула:
— Господин Дубровский, вам просили передать привет и большую благодарность.
— От кого?
— Ну, не здесь же... Подарите мне сегодня вечер, и я вам кое-что расскажу! — Она приподняла руку, бросила взгляд на часы. — Через сорок минут мы кончаем работу. Я подожду вас около выхода, слева.
— Хорошо! Проводите меня.
— А я предпочла бы посидеть с вами у моей подруги. Помните, мы с вами ходили к ней в гости?
— У Марии Левиной?
— Да.
— Ладно. Только недолго. У меня вечером еще есть дела.
— Я вас не задержу.
Оставшееся до конца рабочего дня время Дубровский машинально перелистывал списки, а сам думал о предстоящем разговоре с Ольгой Чистюхиной. «Видимо, Шведов тоже узнал меня. Но зачем он рискует этой девчонкой? Впрочем, какой же тут риск? Они знают, что именно я помог ему бежать из камеры. Следовательно, действуют они наверняка. Интересно, что же мне предложат?»
Когда Дубровский пришел в условленное место, Ольги еще не было. Он обернулся. Она быстрым шагом догоняла его, а поравнявшись, взяла под руку.
Шагая под тенью развесистых тополей, Дубровский спросил:
— От кого же мне привет и благодарность?
— А разве вы сами не догадываетесь?
— Представьте себе, нет.
— Припомните, с кем вы меня видели однажды вечером на перекрестке?
— С какими-то двумя мужчинами, которых встретил впервые.
— Но вас один из них узнал. Когда-то вы оказали ему большую услугу.
— Какую именно?
— Потерпите несколько минут. Сейчас мы придем, и я вам все объясню.
Мария Левина оказалась приветливой и гостеприимной хозяйкой. Усадив гостей за стол, она поставила перед ними большую вазу с яблоками. Дубровскому показалось, что Мария была заранее предупреждена о его приходе. Поминутно поправляя рукой спадавшую на лоб челку каштановых волос, она без боязни поведала о своей радости по поводу освобождения города Белгорода.
— Мы ведь с Ольгой родились и выросли в этом городе. Вместе окончили два курса индустриального института, — сказала она.
Вскоре Мария застенчиво извинилась за то, что должна ненадолго уйти, и торопливо выбежала из квартиры.
— Что-нибудь случилось? — спросил Дубровский у Ольги.
— Нет, ничего. Просто нам лучше поговорить вдвоем.
— И Мария знает, о чем будет этот разговор?
— Нет. Она думает, что я влюблена и хочу с вами побыть наедине.
— Прекрасно. Так о чем же вы мне хотели рассказать?
— Вы помните Шведова?
— Какого Шведова?
— Которому вы помогли бежать из гестапо.
— Он сам рассказал вам об этом?
— Естественно. Вы же мне ничего такого не говорили.
— Ну, допустим, помог. И что из этого следует?
Ольга Чистюхина пытливо заглянула в глаза Дубровского и, помолчав немного, сказала:
— Мы долго обсуждали ваш поступок и пришли к выводу, что вы заслуживаете внимания...
— Кто это «мы»? И какого внимания заслуживаю я?
— Если вы не будете меня перебивать, — то все сейчас поймете.