Повести
Шрифт:
Между тем кольцо вокруг крестьянских домов Плоштины сжималось все плотнее. Солдаты с рвущимися на поводках овчарками согнали в село всех жителей, работавших в поле. Эсэсовцы врывались в дома и вместе с гестаповцами производили обыски. Но ни партизан, ни оружия обнаружить не удалось.
Неудача привела Скорцени в бешенство: ведь он обещал Карлу Герману Франку, что без особого труда расправится с партизанскими бандами, обещал вызволить из плена генерала фон Мюллера.
— А ну допросите этих скотов! — приказал он гестаповцам, кивая на перепуганных жителей, сгрудившихся на небольшой площадке возле домов. — Если эти свиньи не скажут, где партизаны, мы изжарим их на огне.
Гестаповцы с гиком набросились на людей. Мужчин вырывали из толпы и избивали прикладами. Одному старику отрезали ухо. Но никто и словом не обмолвился о партизанах. Тогда гестаповцы стали избивать женщин. Детский плач и стоны разносились по всей окрестности.
Ничего не добившись, каратели начали поджигать крестьянские хаты.
Они обливали стены домов бензином и чиркали спичками. Над крышами взвились первые языки пламени. Гестаповцы и эсэсовцы старались отличиться перед своим кумиром — Отто Скорцени. Оберштурмбанфюрер, заложив руки за спину, неотрывно смотрел спокойными, насмешливыми глазами на яростные языки пламени, пожиравшие крестьянские дома.
Трое гестаповцев выхватили из толпы селянина Яна Маху и приказали: «Партизанская свинья! Ну, быстро в огонь!» Полуобезумевший от побоев Маху в отчаянии побежал к горящему дому. Под улюлюканье распоясавшихся эсэсовцев он прыгнул в пламя. Вслед ему полетели пули. Потом гестаповцы выволокли из толпы Франтишека Трчку.
— Беги и ты в огонь! Свинья! Партизан! — кричали они, подталкивая его прикладами автоматов.
Но Франтишек Трчка не мог решиться на это. Он упал на колени, начал молить о пощаде. Оберштурмфюрер Гельмут Хайнеке подошел к нему, не торопясь вытащил из кобуры пистолет и выстрелил Франтишеку в голову. Двое эсэсовцев подхватили тело и бросили в бушующее пламя.
Через час из жителей Плоштины в живых осталось немногим более двадцати человек. Они просили палачей сжалиться над ними, призывали на помощь бога. Но торопливые залпы эсэсовских автоматов заставили их замолчать.
На том месте, где минуту назад жались друг к другу испуганные люди, лежала теперь гора трупов. Молодчики Скорцени подхватывали еще не остывшие тела и волокли их в огонь. Кровавые следы тянулись по земле.
Через два часа вместо села Плоштины остались лишь обугленные, дымящиеся развалины. Скорцени не очень огорчило, что в Плоштине не было обнаружено ни одного партизана. Устрашающая карательная операция должна была воодушевить палачей на новые подвиги.
Поделив награбленную добычу, эсэсовцы разместились в грузовиках и вездеходах. Взревели моторы. Колонна двинулась обратно в Злин и Визовицы. За рулем черного, сверкающего лаком «мерседеса», подаренного самим фюрером, восседал оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени.
Отстраненный от должности оберштурмфюрер СС Гельмут Хайнеке с радостью принял известие о том, что по указанию статс-секретаря протектората он поступает в распоряжение оберштурмбанфюрера Отто Скорцени. Втайне Хайнеке мечтал с помощью Скорцени вновь добиться расположения своего могущественного шефа.
Но после безуспешного похода в село Плоштина, где каратели так и не обнаружили ни одного партизана, Гельмут Хайнеке понял, что планы его покоятся на зыбкой почве. Один из платных агентов службы безопасности Злина сообщил ему, что завтра утром по дороге в дачный поселок Бунче под Велеградом пойдет грузовая машина с партизанами, переодетыми в форму эсэсовцев. В том месте, где лес подступает вплотную к шоссе, машину должны встретить партизаны, которые приведут с собой пленного немецкого генерала. Этого генерала намереваются перевезти в Голешовский район, куда за ним прилетит самолет русских.
Новая надежда затеплилась в сердце Гельмута Хайнеке. Быстро оценив обстановку, он кинулся к автомобилю. От Злина до замка Визовицы было всего четырнадцать километров.
Стрелка спидометра приблизилась к цифре «сто». Шины «опель-капитана» взвизгивали на поворотах, а Гельмут Хайнеке все поторапливал шофера. Наконец машина влетела на опустевшие улицы Визовиц, миновала площадь и резко затормозила у ворот замка. В окнах второго этажа еще горел свет.
Скорцени и барон фон Вальдек доигрывали очередную партию в шахматы. На этот раз положение Скорцени было критическим. Он только что вынужден был пожертвовать ферзя и начал понимать, что партия проиграна, когда в дверь без стука ворвался Гельмут Хайнеке.
— В чем дело? — еле сдерживая гнев, спросил Скорцени. Он не любил проигрывать. Его угловатые брови вскинулись, покатый лоб сжался в гармошку, шрам на щеке побагровел.
— Господин оберштурмбанфюрер! Исключительно важное сообщение! — выпалил Гельмут Хайнеке.
— Докладывайте! От барона Вальдека у меня нет секретов.
— Есть возможность освободить генерала Мюллера. Завтра утром... — И Гельмут Хайнеке рассказал Скорцени все, что узнал от своего агента.
— Прошу извинить меня, дорогой барон. Как видите, я не смогу закончить эту партию. Отложим ее до завтра. — Скорцени поднялся с мягкого стула и направился к двери.
Оберштурмфюрер Хайнеке последовал за ним. Когда они зашли в комнату Скорцени, тот сразу же подошел к развешенной на стене карте.
— Где это? — спросил он.
Гельмут Хайнеке отыскал город Велеград.
— Вот здесь, господин оберштурмбанфюрер! Если вы разрешите, я позволю себе высказать свои соображения. Мне кажется, что мы должны немедленно оцепить эту местность и захватить бандитов врасплох...
— Поэтому вы и не могли до сих пор с ними справиться, — резко перебил его Скорцени. — Вы действуете в лоб, Хайнеке. А в этом деликатном деле нужна хитрость. Если вы бросите туда подразделения СС, партизаны поймут, что мы в курсе дела. Они не так глупы, как вам кажется. Силой мы ничего не добьемся. Повторяю, нужна хитрость... Когда я проводил операцию «Дуб», мне тоже предлагали использовать силу...
Гельмут Хайнеке давно уже слышал об этой операции. В результате ее Отто Скорцени выкрал из-под ареста итальянского дуче Муссолини и доставил его в Берлин к Гитлеру. А Скорцени продолжал: