Поворот дороги
Шрифт:
— Кто-то дарит вам вино и шампанское?
Бетани кивнула.
— В самом деле? — Грант удивленно поднял брови. — Это же немало стоит. И кто же этот щедрый незнакомец? — Он положил руки на стол. — Один из моих клиентов?
Так как он явно не желал сменить тему, Бетани предоставила сыну возможность объясниться.
— Это Макс Скрэнтон, — немного поколебавшись, ответил Эндрю.
— Кто? — переспросил Грант, но тут его осенила догадка. — Макс? Тот самый байкер? Вы, должно быть, шутите!
— Макс является владельцем
— Совладельцем вместе с братом, — поправила сына Бетани.
— Верно. — Молодой человек пожал плечами. — Но доля Макса все же больше.
Этого Бетани не знала. Очевидно, разговор ее сына с Максом продолжался гораздо дольше нескольких заявленных им минут.
— Но вы же не собираетесь принять это предложение, не так ли? — Нахмурившись, Грант переводил взгляд с сына на Бетани и обратно. — Только подумайте, как это будет выглядеть! — не унимался он. — Мы с Бетани собираемся воссоединиться, а на свадьбу нашему сыну спиртное дарит другой мужчина. Это же немыслимо! Что вы скажете людям? — продолжал он, явно ожидая, что Бетани немедленно согласится с его доводами.
— Лично я не собираюсь ничего никому говорить, — ответила она. — Никого это совершенно не касается.
— Сын, — произнес Грант, глядя на Эндрю, — ты и в самом деле собираешься принять это предложение?
Бетани уже и не помнила, когда последний раз Грант называл Эндрю сыном.
— Видишь ли, отец, я поговорил с мамой, и она сказала, что решение принимать нам с Кортни.
Грант бросил взгляд на Бетани.
— Вино и шампанское дарят им, а не мне, — резонно возразила она.
Грант часто заморгал:
— Значит… вы принимаете это вино?
— И шампанское тоже. — Эндрю пожал плечами. — Это же подарок, прекрасный подарок от маминого друга, который также является другом бабушки и Энни. Именно поэтому мы согласились. К тебе это не имеет никакого отношения.
— Ладно, — произнес Грант, изо всех сил стараясь не показывать того, как уязвлена его гордость. Бросив взгляд на стол и заметив стоящие на нем две тарелки, он поспешно спрятал руки в карманы. — Как я вижу, у вас двоих все под контролем. Но если что-то все же понадобится, позвоните мне.
— Конечно, — пробормотал Эндрю.
Всем своим видом выражая разочарование и обиду, Грант покинул дом.
Дождавшись, пока за ним закроется дверь, Бетани повернулась к сыну:
— Эндрю, неужели в самом деле было необходимо упоминать, что вино от Макса?
— Вообще-то да, это было необходимо. Рано или поздно отец все равно об этом узнает, поэтому я предпочел сказать ему сам, нежели он выяснит это как-нибудь еще, скажем, прямо в день свадьбы.
Вынимая из духовки кукурузный хлеб и ставя его на плиту остывать, Бетани вздохнула. Ей ненавистны были враждебные отношения отца с сыном.
— Энни упоминала, что вчера вы с отцом ездили смотреть дом на озере Вашингтон, — заметил Эндрю.
— Он хотел показать его мне.
— Значит, ваши отношения налаживаются?
Бетани ничего не ответила. Вместо этого она разлила суп по тарелкам. Эндрю вытащил из холодильника сметану и положил ее на специальное блюдечко.
— Грант очень старается, — заметила Бетани, избегая смотреть сыну в глаза и притворяясь, что полностью поглощена процессом нарезки хлеба.
— Это точно. Отец хочет вернуть тебя, потому что ты льстишь его самолюбию. Именно поэтому он в тебе так и нуждается. Слишком много времени потребовалось ему, чтобы понять, что никогда в жизни ему не встретить второй такой женщины, как ты, способной идти ради него на большие жертвы.
— Эндрю… я знаю, что у вас с отцом не самые лучшие отношения, но Грант действует не из корыстных побуждений.
Сын рассмеялся:
— Мам, ну ты же сама в это не веришь. Отец всегда останется отцом. Я не преувеличиваю достоинств Макса. В действительности я говорил с ним всего один раз по телефону и совсем его не знаю. Но что я знаю наверняка, так это то, как ты реагируешь всякий раз, стоит кому-то произнести его имя. Ты тут же начинаешь волноваться…
— Это неправда.
— Вот, — заявил он, поднимая вверх указательный палец, — ты опять это делаешь.
Смущенная, Бетани спрятала лицо в ладони.
— Шесть лет минуло со времен развода, и все это время я ни разу не замечал, чтобы ты так реагировала на какого-нибудь другого мужчину, кроме Макса. Ты по уши влюблена в него, и, смею заметить, это здорово. Не хочу, чтобы отец вмешался сейчас и снова разрушил твою жизнь.
— Но я сама не знаю, чего хочу, — призналась Бетани, опускаясь на стул и беря в руку салфетку. Она делала вид, что ест, хотя в действительности ей не удалось проглотить ни кусочка.
— Нет, знаешь, — мягко произнес Эндрю. — Все ты отлично знаешь.
— Мы с твоим отцом говорили об этом, и он, возможно, прав… Я так погрязла в заботах о детях и волонтерской работе, которой занималась с…
— Мам, — перебил ее сын, — ты хорошая мать и всегда таковой являлась.
— Но была ли я также хорошей женой?
— Да, — не колеблясь, подтвердил молодой человек, — и не позволяй кому бы то ни было убедить тебя в обратном. Ты все делала для отца: и делами занималась, и званые обеды организовывала.
— Ну да, помогала, чем могла.
— Верь мне, ты была хорошей женой.
— В нашем с Грантом разводе есть и моя вина, Эндрю. Я не осознала этого сразу, но ведь и я не была совсем уж без греха. Я пустила наш брак на самотек. Твоим отцом манипулировала женщина, стремящаяся таким образом сделать себе карьеру. Да, он позволил ей воспользоваться собой, но заплатил за это очень высокую цену. Как бы мне хотелось, чтобы ты перестал столь сурово обходиться с ним.
Эндрю воззрился на мать так, будто видел ее впервые в жизни: