«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы
Шрифт:
– Да, – махнул рукой Цибулевич-Панченко. – Выкупил здоровенную дуру. Бывшая немецкая «Мария-Терезия». Десять тысяч тонн водоизмещением. Переименовали в крейсер «Урал». Такая же туфта, как «Днепр», «Кубань»… и что там еще?
– «Рион» и «Терек», – быстро подсказал Хлебников.
– Вот-вот. Пойдут ко дну от одного попадания снаряда главного калибра. Правда, запас хода океанский.
– Я считаю, Матвей Игнатьич совершил в высшей степени уважительный поступок, – серьезно заявил Хлебников.
–
Ротмистр склонился в легком полупоклоне.
– Полноте, работа такая. Так вот, я с Шишкиным встречался. Он мне доверительно сообщил, что еще денег на срочную достройку «Олега» отвалил. Но к сентябрю все равно закончить не успеют. Возможно, «Олег» нагонит эскадру в пути…
Семен Семенович опять откинулся на спинку стула. Внимательно поглядел на Хлебникова. Серьезно заявил:
– Это все, ротмистр, как вы понимаете, разговоры сугубо приватные. Я вам сообщаю, так сказать, как один глубочайший русский патриот другому русскому патриоту…
– Семен Семенович… – Хлебников обозначил попытку подняться со своего стула.
– Ну что вы, голубчик, я не сомневаюсь, – жестом остановил ротмистра Цибулевич-Панченко. Завертел головой в поисках обслуги. – Однако же пора переходить к десерту…
11
Петя Веточкин шагал по 1-й линии Васильевского острова в сторону Невы. Под мышкой у него была увесистая стопка книг. Скоро начнется осень. А вместе с ней возобновятся занятия в Университете. Усидчивый Веточкин кое-что решил начать освежать в памяти прямо сейчас.
Погруженный в свои заботы, не глядя по сторонам, Петя дошел до Румянцевского садика. Из проезда рядом выкатилась ватага матросов. На всю округу раздался громкий голос:
– Нет, братцы, вы прочтите: «Собакам и нижним чинам вход в сад воспрещен». Это как же вам нравится, а, братцы?
– Да ладно, Егор, – послышался другой голос, поспокойнее, – ну не пущают и ладно. Сдались они нам.
– Ну и давайте штоф прямо здесь бабахнем, – советовал третий голос. – Всего делов-то. Один залп главным калибром…
– Нет, – упорствовал первый с пьяной настойчивостью. – Меня прямо в душу обидели. Собакам и нижним чинам… Нижний чин – собака? Я, выходит, собака, пес подзаборный?
Развернувшись и отмахиваясь от своих товарищей, возмутившийся матрос заехал локтем по плечу проходившему как раз у него за спиной Веточкину. Петя отлетел в сторону, но на ногах устоял. Книги посыпались на бульвар.
– Я, значит, собака, – повторил матрос. Приблизился к остолбеневшему от неожиданности Веточкину вплотную, дыша в лицо крепчайшим перегаром. Несколько секунд буравил его мутным взглядом. Пробормотал
– Гав!
Их окружили остальные матросы. У всех на ленточках бескозырок было выведено золотыми буквами «Наварин». Веточкин присел, начал собирать рассыпавшиеся книги. Матрос, пошатываясь, согнулся пополам и, норовя заглянуть Веточкину в лицо, принялся выступать дальше:
– А ты умный, да? Значит, книги читаешь и умный. Такой вот весь…
– Егор, отстань от человека, – послышались голоса.
– А где очки? – вдруг заявил Егор, хватая Веточкина за плечо. – Эй, где очки? Все умные в очках должны быть!
Веточкин собрал книги, выпрямился. Он определенно не знал, что делать. Ситуацию разрешили остальные матросы. Они оттащили буяна, взяли под руки, увлекая с собой. Но он, озираясь на Веточкина, продолжал бессвязно выкрикивать:
– В сад нельзя, а на войну можно! Ты умный, у тебя книжки… Ты прочитал и я прочитал! Мне нельзя, а на войну можно…
И вдруг, вырвавшись от товарищей, бегом вернулся к Пете. Веточкин машинально прижал книги к груди. Матрос бухнулся перед ним на колени. Заговорил быстро:
– Ты прости! Мы уходим. Совсем скоро. Поставь свечку, зайди в храм Божий. Поставь. За раба Божьего Егора. Шолов моя фамилия. Сделай милость, что тебе стоит.
Через несколько секунд товарищи опять волокли матроса от Веточкина прочь. А тот все оглядывался на Петю, повторяя:
– Поставь. Егор Шолов! Слышь, запомни! Чего тебе стоит…
Веточкин постоял еще некоторое время. Потер переносицу. Как-будто на ней должны были быть очки. Таковых там не наблюдалось по причине абсолютного зрения. Петя поправил под мышкой стопку книг и зашагал дальше к набережной.
12
1 сентября 1903 года из Кронштадта уходили на Дальний Восток русские корабли: броненосцы «Ослябя», «Сисой Великий» и «Наварин», крейсера «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», а также миноносцы. Чуть позже в Балтийском море к ним должны будут присоединиться суда, вышедшие из Либавы и Ревеля. В сопровождении многочисленных транспортов 1-я Дальневосточная эскадра начинала свой далекий путь.
Ключевский появился в Кронштадте, когда уже отгремели банкеты в честь выступающих в поход кораблей. На площади перед причалом народу было много. Сергей Платонович пробирался в сторону стоявшего у стенки флагманского «Осляби». Уже исчез в толпе с двумя объемистыми баулами здоровенный Дедушкин. Ключевский отослал его от себя вперед. Сам двигался налегке. Прийти провожать его было некому. Да и к чему это? Поэтому раздавшийся прямо за спиной удивленный голос заставил остановиться и резко обернуться: