Повседневная логика счастья
Шрифт:
На следующий день, когда выпавший накануне снег начал таять, превращаясь в грязь, к узкой полоске суши возле маяка прибило тело. В кармане утопленницы нашли документы на имя Мэриан Уоллес, и Ламбиазе не составило большого труда сообразить, что найденный труп и подкидыш из книжного магазина самым непосредственным образом связаны между собой.
У Мэриан Уоллес на острове не было ни родных, ни знакомых, и никто не мог сказать, как она здесь очутилась, к кому приезжала и зачем совершила смертельный прыжок в ледяные декабрьские воды залива.
В выходные удалось собрать дополнительную информацию. Мэриан Уоллес училась в Гарварде и получала стипендию. Она была чемпионкой штата Массачусетс по плаванию и увлекалась сочинительством. Родилась в Роксбери. Мать Мэриан умерла от рака, когда дочери было тринадцать. От той же болезни годом ранее скончалась ее бабушка по материнской линии. Отец был наркоманом. В старших классах школы она находилась на воспитании в нескольких патронатных семьях, и одна из патронатных матерей рассказывала, что подростком Мэриан не отрывалась от книг. Кто был отцом ее ребенка, выяснить не удалось. Никто не мог вспомнить, был ли у нее бойфренд. В университете она взяла академический отпуск, потому что провалила предыдущую сессию – не смогла совмещать трудную учебу с уходом за ребенком. Она была умной и симпатичной, и все восприняли ее смерть как трагедию. Но она была бедной и темнокожей, поэтому этой трагедии никто не удивился.
В воскресенье вечером Ламбиазе заехал в книжный проведать Майю и поделиться с Эй Джеем новостями. Когда-то он нянчил младших братьев и сестер и предложил Эй Джею помощь, чтобы тот мог заняться магазином.
– Вы уверены? – спросил Эй Джей. – У вас, наверное, свои дела.
Ламбиазе недавно развелся. Он был женат на однокласснице, в которую был страстно влюблен, и ему понадобилось довольно много времени, чтобы понять, что он не так уж страстно в нее влюблен и что она далеко не так прекрасна, как ему когда-то казалось. Во время ссор она называла его тупым жирдяем. Он вовсе не был тупым, хотя мало читал и почти нигде не бывал. И жирдяем он не был, просто отличался крепким бульдожьим сложением. У него была короткая мускулистая шея, короткие ноги и широкий приплюснутый нос. Не английский, а американский коренастый бульдог.
Ламбиазе не скучал по жене, но, честно говоря, ему хотелось бы, чтобы после работы кто-то его ждал.
Он устроился на полу и взял Майю на руки. Вскоре девочка заснула, и он рассказал Эй Джею все, что удалось узнать о ее матери.
– Странно, – сказал Эй Джей. – Как она вообще оказалась на Элисе? Сюда еще попробуй доберись. Я тут уже много лет, и ко мне родная мать приезжала всего один раз. Вы и правда верите, что она не к кому-то конкретному ехала?
Ламбиазе переложил Майю с одной руки на другую.
– Я думал об этом. Может, она сама не знала, куда едет. Села на первый попавшийся поезд, потом на автобус, потом на паром,
Эй Джей из вежливости кивнул, хотя не верил в случайности. Как опытный читатель, он знал, что в каждой истории есть своя логика. Если в первом акте на стене висит ружье, в третьем оно выстрелит.
– Может, она хотела провести последние часы жизни в каком-нибудь живописном месте, – предположил Ламбиазе. – В понедельник за этой красавицей приедет дама из управления. Поскольку родных у матери не было, а кто отец, неизвестно, ей будут подыскивать патронатную семью.
– Незавидная судьба… – проговорил Эй Джей, подсчитывая выручку в кассе.
– Всякое бывает, – вздохнул Ламбиазе. – Правда, она еще маленькая, может, ей повезет?
– Вы сказали, ее мать тоже прошла через это? – Эй Джей начал еще раз пересчитывать деньги.
Ламбиазе молча кивнул.
– Наверное, она думала, что в книжном магазине ей будет лучше.
– Кто ж теперь скажет?
– Я не религиозный человек, шеф Ламбиазе. Я не верю в судьбу. Моя жена верила.
Проснулась Майя и потянулась к Эй Джею. Он закрыл ящик кассы и забрал у Ламбиазе девочку. Полицейскому послышалось, что она назвала Эй Джея папой.
– Уф, сколько раз я ее просил не называть меня так, – сказал Эй Джей. – А она опять за свое.
– Дети, они такие, – сказал Ламбиазе.
– Хотите чего-нибудь выпить?
– С удовольствием. Почему бы и нет?
Эй Джей запер изнутри дверь магазина, поднялся на второй этаж, уложил Майю на матрас и вернулся в гостиную.
– Я не могу взять ребенка, – решительно заявил он. – Я не спал две ночи. Она террористка! Просыпается в какое-то невообразимое время. Похоже, у нее день начинается без четверти четыре утра. Я живу один. У меня нет денег. Нельзя же растить ребенка на одних книгах.
– И то верно, – согласился Ламбиазе.
– Я держусь из последних сил, – продолжал Эй Джей. – Она хуже щенка. А таким, как я, даже щенка нельзя заводить. Она не умеет ходить на горшок, а я даже не представляю, как их к этому приучают. И потом, я никогда не любил детей. Майя мне нравится, но… Собеседник из нее, мягко говоря, специфический. Мы обсуждаем либо Элмо, которого я терпеть не могу, либо Майю. Она абсолютно эгоцентрична.
– За детьми такое водится, – признал Ламбиазе. – Когда она выучит больше слов, с ней станет интереснее.
– Она требует читать ей одну и ту же книгу. Знаете какую? «Монстр на последней странице»! Жуткая дрянь!
Ламбиазе признался, что никогда про такую не слыхал.
– Вы уж мне поверьте. У нее отвратительный литературный вкус, – засмеялся Эй Джей.
Ламбиазе снова кивнул и отпил из бокала.
– Никто и не сказал, что вы должны ее оставить.
– Конечно, конечно. Но, как вы думаете, могу я как-то повлиять на то, к кому именно попадет Майя? Она потрясающе умная. Уже знает буквы. Я показал ей алфавит, и она запомнила, какая буква идет за какой. Нельзя, чтобы она досталась каким-нибудь остолопам. Я уже говорил, что не верю в судьбу. Но я чувствую за нее какую-то ответственность. Все-таки мать доверила ее мне.