Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.
Шрифт:
До настоящего дня римская армия вторгалась в пределы Аравии лишь один раз — под водительством Элия Галла, из сословия всадников. Галл разрушил по пути города, названия которых не встречаются до той поры у авторов: Неграна, Неска (Нашк) (…), Каминакум (Каминаху) и упомянутый выше Мариба, окружностью в 6000 шагов; он разрушил также Карипету (Хину аз-Зурайр, недалеко от Хариба), но далее он не пошел {18}.
Римская армия никогда, конечно, не доходила до южной оконечности страны. Император Август отметил ее подвиг весьма лаконично: «В стране сабейцев армия продвинулась до крепости Мариба» {19}.
Вряд ли стоит вдаваться в подробности этой кампании, но некоторые факты заслуживают объяснения. Безусловно, римляне обладали неоспоримым военным превосходством: искусные тактики, превосходные бойцы на открытой местности, накопившие к тому же огромный опыт в осаде городов, — они не находили равных себе по этим
В южноаравийских текстах римская экспедиция никак не отразилась. Однако в некоторых городах Аравии в течение нескольких месяцев оставались римские гарнизоны, а в иных из них некоторые легионеры и за этот краткий срок успели расстаться с жизнью. Так, к примеру, Публий Экв похоронен на кладбище Баракиша, расположенном за чертой города, к юго-западу от него {20}. Римские солдаты так или иначе завязывали какие-то связи с местным населением: одни из них — хотя бы для того, чтобы раздобыть продукты питания; другие оставляли после себя инструменты и предметы каждодневного обихода, которые потом послужили моделями для местных ремесленников; третьи, наконец, настолько сдружились кое с кем из горожан, что проникли в некоторые тайны караванной торговли. Экспедиция в конечном счете все же привела к накоплению информации о регионе. Сведения эти так или иначе оказались включенными в тот «инвентарий обитаемого мира», который использовался властителями Римской империи в делах их правления {21}. Страбон, первый из географов, отвечавших на запросы такого рода, с предумышленной точностью приводит названия городов, перечисляет естественные ресурсы такой-то и такой-то области, оценивает оружие одних из обитателей Аравии и подсчитывает прибыли других, извлекаемые из торговли по Красному морю.
Новые морские горизонты
Страбон рассказывает, что истинной целью экспедиции, поставленной Августом, было обеспечение контроля над проливом Баб аль-Мандаб — «там, где Арабский залив, разделяющий арабов и троглодитов, очень узок; он (Август) задумал либо мирно договориться с арабами, либо подчинить их». Элий Галлу потерял много времени на строительство военного флота… который был использован прежде всего для перевозки его войск в Леуке Коме. Тот ли самый это флот, что попытался затем неожиданным нападением овладеть Аденом? Действия Августа, их подробности остаются еще малоизученными.
Тем не менее его политика вписалась в историю судоходства по Красному морю. Вот уже более века моряки отваживаются проникать в него достаточно регулярно; к гораздо более раннему времени относятся спорадические попытки связать торговым путем, проходящим через знаменитый пролив, Египет с Индией. Однако в этой торговле арабы оказывались необходимыми посредниками: в Адене нужно было перегружать товары с одних судов на другие, так как индийские суда не достигали Египта. Приблизительно в 117 году до н. э. один моряк по имени Эвдокс из Цизики предпринял свое первое путешествие. С помощью двух лоцманов, одного индийца и другого грека, Гиппалоса, он прошел под парусом Красное море с севера на юг, преодолел бурный залив Баб аль-Мандаба, вошел в Аденский залив, но, не заходя в порт, удалился от берега у мыса Гардафюи (на сомалийском побережье) и прямо направился в Индию, которую и достиг в Баригазе (Броуч в Кабэйском заливе). В Красном море он использовал в целях навигации силу ветров, которые в июле дуют в основном с севера на юг; на обратном же пути он ловил парусом ветер, который в январе меняет свое направление и дует с юга на север — по крайней мере, в заливе и вдоль берегов Аравии. Ободренный успехом первой экспедиции, Эвдокс предпринял две другие в промежутке между 117 и 109 годами {22}. Разумеется, требовались годы, даже десятилетия для того, чтобы торговые связи приобрели регулярный характер, что, в свою очередь, предполагало выработку у моряков должных навыков приспособления к режиму муссонов. Страбон хвалит последних Лагидов за организацию больших флотилий, по два десятка судов и более, которые каждый год проходят пролив {23}и устремляются в Индию, имея за кормой мыс Гардафюи, с тех пор обозначенный как «мыс благовоний». Еще сильнее восхваляет он Августа, уточняя, что отныне 120 судов отправляются
Были ли южноаравийские государства в состоянии воспрепятствовать прямым торговым контактам между римским Египтом и Индией? Располагали ли они к тому необходимыми средствами? Сабейцы, как известно, никогда не выступали в роли морской державы, а другие южноаравийские государства хотя и вели морскую торговлю, никогда не спускали на воду военные флоты. Химьяритская конфедерация, располагавшая портами Музы, Оцелиса и, вероятно, Адена в непосредственной близости от проливов, так и не смогла блокировать последние или снарядить какую-либо карательную экспедицию. Конфедерация, впрочем, извлекала свою долю прибыли из этой египетско-индийской торговли, которая заодно наносила существенный ущерб интересам ее, конфедерации, противникам, сабейцам. Так, может быть, караванные царства просто не отдавали себе отчет в том, какой ущерб они терпят? Впрочем, их благосостояние основывалось, главным образом на торговле благовониями, а свою сухопутную монополию на нее они все же сохранили.
Славный период VIII–III веков до н. э. миновал. В I веке до н. э. исчезло караванное царство Ма'ин, частично захваченное кочевыми арабами, которые не располагали достаточным опытом в технике коммерции. После успеха римлян Баракиш, этот отправной пункт ранних торговых экспедиций на север, потерял всякое экономическое значение. В наибольшей степени от спада пострадали Саба и Катабан. Тамна, блестящий художественный центр еще в I веке до н. э., испытала непоправимый удар. Тогда царский двор вместе с культовыми учреждениями был перенесен из бывшей столицы в скромный городок зу-Гайлум, километров на двенадцать в глубь царства. Саба, утратив важные источники доходов, больше не берется за большое строительство.
Только Хадрамаут смог извлечь для себя выгоду из новой ситуации. К концу I века до н. э. он захватывает Са'калан (современный Зуфар). Жители покидают Шабву, чтобы поселиться в новом месте, почти на самом побережье Индийского океана в Самхаре (нынешний Хор Рури), более чем за 800 километров восточнее их старого города. Распространяя свой суверенитет над лесами ладанных деревьев, Хадрамаут становится главным производителем благовоний. Это — единственное государство региона, снарядившее свою собственную флотилию. Он организует каботажное плавание от Хор Рури на Кана', затем — караванную регулярную связь с Шабвой. Наконец, господство над островом Сокотра, куда могут заходить направляющиеся в Индию флотилии, открывает перед ним широкие океанские просторы. На суше он до последнего времени поддерживал полезные связи с Ма'ином, но упадок последнего вынудил хадрамаутцев без посредников вести свои караваны на север, вплоть до Наджрана; они научились обходиться и без катабанитского партнера. Эта широкомасштабная политика свидетельствует о подъеме могущества Хадрамаута. В начале нашей эры один из его царей, принявший престижный титул мутакарриба {26}, тем самым заявляет свою претензию на первостепенное положение в Южной Аравии: именно этот царь основывает порт Хор Рури, вмешивается, вероятно, во внутренние дела Джауфа и чеканит из бронзы большие монеты. Царство Хадрамаута переживало тогда длительный период процветания.
«Путешествие по Эритрейскому морю»
«Путешествие по Эритрейскому морю», странный документ, составленный в середине I века после Р.Х., раскрывает новые коммерческие горизонты. Анонимное произведение предлагает себя в качестве путеводителя для римского негоцианта, который пожелал бы пуститься в коммерческие путешествия по Красному морю и Индийскому океану {27}. Оно в самом деле охватывает совокупность потребных для торговли сведений: указываются наилучшие и допустимые маршруты, даются названия основных портов, приводится список имеющихся там-то и там-то товаров, описываются принятые в различных местах торговые процедуры, даже упоминаются имена царей и местных вождей.
Итак, «Путешествие» («Перипл») называет четыре самых крупных порта на побережье Аравии: Муза (Мавза', южнее современной Макхи), Оцелис (современный Шейх Сайд), Аравия Счастливая (Аден) и Кана' (современный Бир Али). Первые два принадлежат «царям Сабы и зу-Райдана»: «Харибаэль» — это Кариб'иль, царь хомеритов (химьяритов) и Сапахара (столица Зафара). Владетели Адена не упоминаются, и нет никакой уверенности в том, что он все еще остается под господством катабанитов. Что касается Кана', то порт принадлежит царю Хадрамаута Элиазосу (в южноаравийском варианте — Или'аззу). Текст уточняет: