Повседневная жизнь Арзамаса-16
Шрифт:
История Саровской трудовой коммуны свидетельствует о путях и методах борьбы новой власти с беспризорщиной. В ноябре 1931 года трудовая коммуна была закрыта. Фактически за три года была решена проблема, которую, к слову, вот уже более десяти лет не может решить сегодняшнее правительство России, несмотря на значительно меньшие ее масштабы. После коммуны на ее месте организовали исправительно-трудовую колонию для подростков и взрослых системы НКВД. Используя производственную базу коммуны, заключенные производили спортинвентарь. В конце 1938 года и она была ликвидирована. В соответствии с планом социально-экономического развития страны было решено создать широкую сеть небольших машиностроительных заводов, обеспечивающих рабочие места и наращивание военной продукции. Завод спортинвентаря был передан в ведение Наркомата машиностроения. По решению наркомата в Сарове было организовано производство прессового оборудования и осколочно-фугасных снарядов калибра 152 миллиметра. Завод реконструировался и расширялся и уже в 1939 году начал выпуск продукции. В 1941 году Саровский завод был передан в ведение Наркомата боеприпасов и получил номерной знак — завод № 550. В 1942–1943 годах здесь был налажен выпуск корпусов снарядов для реактивных минометов — «катюш», которые затем поступали на сборку в Горький на завод «Красное Сормово». Работая в тяжелейших условиях, завод, тем не менее, сумел создать основные виды производства. — кузнечно-прессовое, инструментальное, ремонтно-механическое и небольшую электростанцию.
После окончания войны основные производства завода были «законсервированы», а 7 января 1946
ЧАСТЬ II АРЗАМАС-16
При всех превратностях судьбы самое большое несчастье — быть счастливым в прошлой.
Глава первая
Формирование города
В сущности, в исчезнувшем для страны поселке Сарова концентрировались результаты значительных усилий различных коллективов страны по созданию атомного оружия. Поэтому научный костяк города складывался еще до того, как было выбрано место его расположения.
В архиве Президента Российской Федерации обнаружены черновики писем Г. Н. Флерова к И. В. Курчатову, С. В. Кафтанову, И. В. Сталину и его секретарю [13] , относящиеся к 1941–1942 годам, о важности работ «над ураном». Еще ранее об этом говорили В. И. Вернадский и А. Ф. Иоффе. В 1940 году Я. Б. Зельдович и Ю. Б. Харитон опубликовали статью «Кинетика цепного распада урана», где обосновали условия, необходимые для осуществления ядерного взрыва. Спустя полтора месяца после старта Манхэттенского проекта США, 28 сентября 1942 года И. В. Сталиным было утверждено Постановление Государственного Комитета Обороны «Об организации работ по урану». С. В. Кафтанов, возглавлявший Комитет по делам высшей школы при Совнаркоме СССР, вспоминал: «Осень сорок второго. Немцы дошли до Волги, до Кавказа. Идет напряженнейшая работа по самым актуальным для того времени темам: танковая броня, взрывчатые вещества, горючее для танков и авиации… И люди, и сырье, и материалы — все мобилизовано до предела. И тут поступает предложение развернуть работу в совсем другой, новой, почти фантастической области» [14] . С сентября 1941 года в СССР начала поступать разведывательная информация о проведении в Великобритании совместно с США интенсивных научно-исследовательских работ по созданию атомных бомб. Разведывательная информация поступала по каналам НКВД и Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. Однако официальное письмо Л. П. Берии на имя И. В. Сталина по этим данным с предложением по организации подобных работ в СССР было направлено только в 1942 году после принятия решения ГКО о возобновлении работ по урану. Письмо Г. Н. Флерова С. В. Кафтанову завершалось пророчески: «История делается сейчас на полях сражений, но не нужно забывать, что наука, толкающая технику, вооружается в научно-исследовательских лабораториях, нужно всегда помнить, что государство, первое осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия…» [15] 11 февраля 1943 года по решению Государственного Комитета Обороны руководством Академии наук СССР была создана Лаборатория № 2 Академии наук СССР во главе с И. В. Курчатовым. Ученый прекрасно понимал, что осуществление проекта невозможно без организации серьезных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по всем аспектам проекта. Поэтому уже Постановление ГКО от 8 апреля 1944 года наряду с определением задач для Лаборатории № 2 обязывало Народный комиссариат химической промышленности (М. Г. Первухин) спроектировать цех по производству тяжелой воды и завод по производству шестифтористого урана. Народный комиссариат цветной металлургии (П. Ф. Ломако) должен был получить 500 килограммов металлического урана, построить завод к 1 января 1945 года и поставить Лаборатории № 2 десятки тонн высококачественных графитных блоков. Лаборатория осуществляла свою деятельность в кооперации с некоторыми институтами и группой оборонных заводов в Москве. Однако работы по атомному проекту велись недостаточно интенсивно, и 3 декабря 1944 года Сталин утвердил постановление ГКО, явившееся важной вехой в осуществлении советского атомного проекта. Заключительный пункт этого документа гласил: «Возложить на т. Берия Л. П. наблюдение за развитием работ по урану». В соответствии с постановлением ГКО от 15 мая 1945 года Ю. Б. Харитон был назначен научным руководителем работ по атомной бомбе. События августа 1945 года в Японии подтолкнули И. В. Сталина к подписанию 20 августа постановления ГКО, согласно которому атомному проекту СССР был придан статус высшего государственного приоритета.
13
Атомный проект СССР Т. 2. Атомная бомба 1945–1954. М.; Саров. 2006. С. 13.
14
Атомный проект СССР. Т. 2. Атомная бомба 1945–1954. М.; Саров, 2006. С. 18.
15
Там же. С. 21.
Был создан орган управления атомным проектом — Спецкомитет № 2 под председательством Л. П. Берии и рабочий орган этого комитета — Первое главное управление (ПГУ) при Совете Народных Комиссаров СССР во главе с Б. Л. Ванниковым. Еще в 1943 году по решению Государственного Комитета Обороны создана Лаборатория № 2 АН СССР под руководством И. В. Курчатова. Это был первый и основной научно-технический центр по разработке ядерного оружия. Лаборатория № 2 работала в кооперации с группой оборонных заводов в Москве. Создавалась модель бомбы в 1/5 натуральной величины. Но уже вскоре началась работа с изделием проектных размеров (диаметр заряда около полутора метров). И сразу потребовалось проведение мощных испытательных взрывов обычной взрывчатки. Возникла проблема создания конструкторского бюро, расположенного в таком месте, которое было бы достаточно удалено от крупных населенных пунктов, но одновременно находилось бы близко от Москвы. Процесс выбора места сегодня оброс легендами. В жизни же было и проще и труднее. Еще в последний день 1945 года в адрес Саровского завода № 550, где никогда не бывали работники министерства, поступает правительственная телеграмма, а 2 января нового года прибывает нарком вновь образованного Наркомата сельскохозяйственного машиностроения генерал-майор П. Н. Горемыкин, да еще в сопровождении неизвестного, более старшего по воинскому званию генерал-лейтенанта (из Наркомата госбезопасности). Николай Александрович Петров, бывший тогда главным инженером завода, рассказывал, что гостей встретили на станции Шатки, откуда и прибыли на дрезине в поселок. Осмотрев завод, который в военное время выпускал корпуса для реактивных снарядов к знаменитым «катюшам», собрав данные о его состоянии и даже не пообедав, гости уезжают, не объяснив толком, зачем приезжали, оставив в полном недоумении хозяев. Правда, один из гостей, обращаясь к директору завода, произнес фразу, показавшуюся тогда очень двусмысленной: «Ну вот, вы и отмучились!» [16] Смысл стал понятен позднее. Состояние завода приезжих не вдохновило, требовались огромные затраты на создание мощностей и инфраструктуры, но вопросам секретности Саров отвечал. Не зная, что предпринять, нарком Б. Л. Ванников решил выждать и поручил поискать более подходящее место. Когда же после месячного периода нового предложения не поступило, он отправил группу
16
Нижегородская провинция. 2003. № 1 (5). С. 55.
17
Советский атомный проект. Н. Новгород; Арзамас-16,1995. С. 78.
Сам Ю. Б. Харитон вспоминал: «Это место нам понравилось, мы поняли, что оно для нас подходит» [18] . Едва ли кто-нибудь тогда задумывался о возможной будущей судьбе города, о совместимости духовной и научной его славы. Но решение фактически уже было принято. Академик Е. А. Негин, подготовивший вместе с группой авторов прекрасную книгу о советском атомном проекте, так ответил на спекуляции некоторых исследователей советской истории относительно выбора места:
18
Советский атомный проект. Н. Новгород; Арзамас-16,1995. С. 79.
«Сегодня некоторые задаются вопросом: почему именно здесь? Прошлое можно объяснять по-разному, в том числе домысливая, догадываясь, предполагая. Но есть определенная совокупность фактов, которые требуют обязательного отражения. К этим фактам относится и то, что для людей, выбиравших место под ядерный центр, первостепенное значение имели сугубо прагматические соображения. Вопросам же отношения к религии, памятникам культуры, связанным с православием, серьезного значения не придавалось. Таков был дух эпохи. Поэтому измышления о чьей-то злой воле, предопределившей месторасположение первого ядерного центра в одной из святынь русского православия, на наш взгляд, скорее затемняют, чем проясняют понимание тогдашних обстоятельств сегодняшним читателем. В рамках каждой исторической эпохи существуют свои реальности. И таковой реальностью ныне является Саров — Арзамас-16. С одной стороны, всеми признанный исторический центр православия, сыгравший заметную роль в сохранении самобытности русских и России, с другой — первый атомный город России, где закладывались основы отечественного военно-оборонного могущества, позволившего сохранить независимость страны» [19] .
19
Советский атомный проект. С. 79.
Кстати, раскрытие засекреченных документов подтверждает, что действия различных стран, в частности США, в режимных вопросах почти идентичны. В Америке, когда принципиальные решения по созданию ядерного центра и утверждению его руководителя (Р. Оппенгеймера) были приняты, также возник вопрос о размещении сверхсекретной исследовательской лаборатории. Вначале предполагалось остановиться на Ок-Ридже. Однако он находился близко к Атлантике, откуда всерьез опасались проникновения с подводных лодок немецких диверсантов. Потом рассматривался вариант размещения в Калифорнии, но выбранный участок находился рядом с крупными городами, поэтому и его не приняли по соображениям секретности и безопасности. Предложение о Лос-Аламосе, по одной из версий, было выдвинуто самим Р. Оппенгеймером. В американской мемуарной литературе можно прочесть, как в ноябре 1942 года в сельской школе в Лос-Аламосе, небольшом, малонаселенном поселке штата Нью-Мексико, изолированном от остальной окрестности горами и каньонами, появились неожиданные посетители. Сутулый, щурившийся интеллигент выступал в роли проводника. Это — Оппенгеймер, посещавший эти места и ранее. Его спутником был человек с властным голосом и военной выправкой. Это — генерал Л. Гровс. Здание школы конфисковали. С этого началась история Лос-Аламосской лаборатории. Ей был дан условный кодовый адрес «Армия США, почтовый ящик 1663». В течение двух с половиной лет этот населенный пункт не имел официального статуса, не значился ни на одной карте Соединенных Штатов, его жители не числились в списках избирателей. Не правда ли, весьма похоже возникли атомные города США и России. Доводы по выбору места были идентичны, за исключением, может быть, важности для нас наличия хоть какой-то производственной базы. Для американцев с их колоссальными ресурсами это не представлялось важным.
Окончательное решение о строительстве специального конструкторского бюро на базе завода № 550 в поселке Сарова Темниковского района Мордовской АССР комиссия в составе Б. Л. Ванникова, И. В. Курчатова, А. П. Завенягина, П. М. Зернова и Ю. Б. Харитона принимала 13 апреля 1946 года. Номерной знак этого КБ был 11, а называлось оно по-разному в разные времена — «База 112 Главстроя СССР», «Приволжская контора Главгорстроя СССР», просто номерные «почтовые ящики». Сейчас это Российский федеральный ядерный центр, Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики в городе Сарове.
Так состоялось рождение нового города, без бюрократических проволочек, когда решение было подготовлено и принято в течение нескольких месяцев.
Первым директором института был назначен заместитель наркома танковой промышленности Павел Михайлович Зернов, а первым научным руководителем и главным конструктором — Юлий Борисович Харитон. Для реализации решения о создании КБ был подготовлен проект постановления Совета министров СССР, который предписывал возложить проведение всех строительных работ на Главпромстрой МВД СССР. Это была головная строительная организация ведомства Лаврентия Павловича Берии. В составе Главпромстроя создается специальная организация Стройуправление № 880 МВД СССР. Интересная деталь. Учитывая важность и срочность создания КБ-11, Ванников, Завенягин и Первухин приняли решение о начале строительства еще до выхода постановления Совета министров СССР. Руководство Стройуправления назначили из числа работников Главного управления Главпромстроя, начальником стал подполковник Александр Сергеевич Пономарев.
Принятые решения, тем более подобного характера, выполнялись оперативно. Уже 25 апреля, в Пасхальное воскресенье, на станции Шатки в перевалочной конторе завода № 550 появилась большая группа работников Министерства внутренних дел. По узкоколейке они были доставлены в поселок. Среди них находились и подполковник А С. Пономарев, его заместитель по контингенту (то есть заключенным) подполковник И. С. Голов, а также работники МВД, возглавлявшие различные службы управления (транспорт, связь, снабжение и т. п.). В этот же день руководство завода было поставлено в известность о приказе начальника ПГУ Б. Л. Ванникова, тогда еще работавшего в должности министра сельскохозяйственного машиностроения, относительно передачи не только всех основных производственных средств и ценностей, но и всех работников завода № 550 в подчинение Стройуправлению № 880. В Госбанке незнакомый никому подполковник вручил документ на открытие банковского счета на сумму в несколько десятков миллионов рублей, вызвав большое изумление никогда не знавших таких денег работников банка.