Повседневная жизнь Дюма и его героев
Шрифт:
При всем этом у Конрада есть одна черта, резко отличающая его от Монте-Кристо и Шико: его образ, по сути центральный в романах «Парижские могикане» и «Сальватор», схематичен, он не оброс реальными жизненными чертами. Впрочем, таковы и другие герои названных романов. Однако именно схематичность позволяет говорить о Сальваторе как о наиболее полном и символическом воплощении двух основных принципов, делающих, по мнению Дюма, человека неуязвимым: провиденциальности и внутренней свободы, которая зиждется на жизненном опыте, постоянном самосовершенствовании и спокойном осознании себя в окружающем мире.
Но довольно теории. Давайте теперь посмотрим, как отражается в произведениях Дюма повседневная жизнь его современников и исторических лиц и как сквозь события этой жизни просвечивают законы провиденциальной гармонии. А заодно попытаемся заглянуть и на отдельные страницы биографии самого писателя, чтобы поинтересоваться, как вышеуказанные принципы проявлялись в его собственной жизни.
Глава
Путешествия
Подобно Монте-Кристо, Дюма много и со вкусом путешествовал. Он оставил огромное количество путевых заметок, которые теперь, по прошествии многих лет, приобрели, помимо литературных достоинств, еще и ценность исторических документов. Многое из того, что в разных странах уже исчезло, осталось жить на страницах произведений Дюма: исторические здания, целые улицы, знаменитые люди, этнические особенности малых народов, обычаи, фольклор.
Первым самостоятельным путешествием Дюма была поездка из Крепиан-Валуа (близ его родного города Виллер-Котре), где он служил у нотариуса, в Париж Воспользовавшись отсутствием своего начальника, Дюма и его друг Пайе решили съездить на три дня в столицу. У Пайе была лошадь. На нее сели вдвоем. Александр прихватил с собой ружье и охотничью собаку Пирама. У путешественников было на двоих 35 франков. По дороге приятели браконьерствовали и, останавливаясь в гостиницах, расплачивались в основном дичью. «В Даммартене мы пообедали за кролика и трех куропаток, и мы еще переплатили. Мы могли бы потребовать дать нам сдачу жаворонками» («Мои мемуары»). В Париже Дюма конечно же в первую очередь ринулся в театр и имел честь встретиться с самим Тальма, исполнявшим главную роль в трагедии де Жуй «Сулла». По возвращении в Крепиан-Валуа у отчаянных путешественников от 35 франков оставалось еще 20 су, и на радостях они пожертвовали их нищему. Однако радость поостыла, когда выяснилось, что начальник-нотариус вернулся из своей поездки раньше Дюма. Юноша получил суровый выговор, воспринял его как перст судьбы и, к счастью для последующих поколений, решил уйти со службы и перебраться в Париж окончательно.
После этого первого путешествия было много других, в которые Дюма всегда отправлялся с той же неизменной легкостью. Он был, как говорится, легок на подъем независимо от того, что именно служило поводом к очередной поездке. В Швейцарию и Италию он поехал из собственной любознательности. В Алжир в 1846 году ему предложило поехать правительство, желавшее, чтобы путевые заметки Дюма об этой стране раззадорили читателей и спровоцировали приток в Алжир французских поселенцев. Дюма, чувствуя, что в этой поездке сильно заинтересованы, согласился не сразу: он поставил условие, чтобы в его распоряжение был предоставлен государственный корабль, который вез бы Дюма и его спутников вдоль алжирских берегов в соответствии с тем маршрутом, который он сам соизволит спланировать. Желание, мягко говоря, не из скромных, но оно было выполнено, и писателю действительно предоставили военный корабль «Стремительный» к изрядному неудовольствию многих, в том числе, наверное, и самой команды корабля. Вскоре после возвращения в Париж Дюма пришлось столкнуться с официальными результатами своей вольности: палата депутатов усмотрела в подобном использовании государственного корабля унижение французского флага. Обозленный Дюма вызвал наиболее возмущавшихся депутатов на дуэль, но получил, возможно, вполне предвиденный им ответ: «Мы защищены неприкосновенностью трибуны». Критики обрадовались и всем скопом накинулись на писателя. Зато тут за него вступилась г-жа де Жирарден, чью отповедь мы уже цитировали.
По дороге в Алжир Дюма ненадолго заехал в Испанию. Это отклонение от изначального маршрута было вызвано приглашением герцога де Монпансье, пятого сына Луи-Филиппа, присутствовать на его свадьбе с испанской инфантой Луизой-Фернандой. За эту поездку оппозиция тоже пеняла писателю, но он был отнюдь не единственным деятелем культуры, приехавшим на свадьбу. В Мадриде в эти дни собралось множество французских писателей и художников, и герцог де Монпансье устроил в их честь большой прием.
Потом было много других поездок. Например, Дюма несколько раз побывал в Англии, причем в апреле 1857 года он поехал туда в качестве корреспондента газеты «Пресса» для того, чтобы освещать в печати происходившие в Англии выборы. Но интересы писателя не ограничивались выборами. Эта поездка позволила ему после долгой разлуки встретиться с жившим на острове Гернси Виктором Гюго. В другой раз писателя пригласил в Англию некий «германо-англо-индийский купец, страшный авантюрист, страшно любезный и страшно богатый» («Беседы»). Во время этой поездки Дюма посетил множество музеев, а заодно, между делом, написал одноактную комедию «Приглашение к вальсу».
А вот в Бельгию в 1851 году писатель бежал от своих кредиторов. Время было нелегкое. После прихода к власти Наполеона III и реакционного переворота многие демократически настроенные литераторы, в том числе Гюго, которому открыто угрожали убийством, поселились в Брюсселе. Приехав туда, Дюма говорил, что не хотел ожидать в Париже, когда угрозы посыплются и в его адрес, но, скорее всего, особых политических причин для бегства у него не было, ведь, в отличие от настоящих изгнанников, он, тайком от кредиторов, иногда наезжал в Париж к очередной даме сердца.
По прошествии ряда лет Дюма повторил свое путешествие
22
Schopp С. Viva Garibaldi! P.: Fayard, 2002.
23
Циммерман Д. Цит. соч. Т. 2. С. 25.
Опасаясь вооруженного столкновения, «Эмма» ушла из вод Неаполитанского королевства. Однако спустя менее чем месяц Гарибальди, изгнав короля, вызвал к себе Дюма и назначил его руководителем раскопок Помпей, а также предложил ему написать исследование на тему «Неаполь и его провинции».
Разумеется, Гарибальди не мог все время заниматься обустройством Дюма в Италии — у него были более важные политические дела. Дюма же вскоре попал под обстрел критики, частично предвзятой, частично политически ангажированной, частично спровоцированной безудержными амбициями самого писателя. Газеты стали печатать статьи с заглавиями типа «Fuori lo straniero!» («Вон, чужеземец!»), общественное мнение повернулось против Дюма, и тот покинул Италию, воскликнув: «К неблагодарности Франции я уже привык, от Италии я ее никак не ожидал!» Наверное, неуемная натура писателя требовала слишком многого, и окружающие его люди не выдерживали. После отъезда из Неаполя Дюма чуть было не ввязался в авантюрный поход против турок, но, по счастью, его предводитель «принц» Георг Кастриоти Скандерберг был вовремя разоблачен как мошенник…
В 1858–1859 годах Дюма посетил Россию. Его пригласил проживавший некоторое время в Париже литератор и меценат граф Г. А. Кушелев-Безбородко. Этот человек послужил Ф. М. Достоевскому прототипом образа князя Мышкина и был, с точки зрения современников, не без причуд. В частности, он покровительствовал гипнотизерам и эзотерикам, например, знаменитому спириту Дэвиду Дугласу Юму, поехавшему вместе с ним в Россию. Именно на свадьбу Юма в Петербурге и был приглашен Дюма.
Но писатель не ограничился пребыванием в доме Безбородко в Петербурге, он совершил поездку в Москву, затем в Елпатьевск, Калязин, Нижний Новгород, Казань, Саратов, Царицын, Астрахань, откуда отбыл на Кавказ. На Кавказе его маршрут сложился приблизительно следующим образом: Кизляр, Дербент, Баку, Тифлис, Поти, Трапезунд. Из Трапезунда Дюма отплыл во Францию и 2 марта 1859 года прибыл в Марсель. Результатом поездки стали трехтомные «Путевые впечатления. В России» и объемистые «Впечатления о путешествии на Кавказ». Об этом русском путешествии, казавшемся в те годы французам невероятно экзотичным, мы поговорим позже. А пока ограничимся следующим любопытным замечанием русского исследователя М. И. Буянова, посвятившего несколько книг истории пребывания Дюма в России и на Кавказе.
«Россия была страной, дававшей Дюма безграничную возможность для литературных мистификаций. Но тут фантазия Дюма оказалась едва ли не беднее реальности: история великого государства располагала обилием головокружительных, почти неправдоподобных сюжетов, перед которыми даже такой сказочник, как Дюма, терялся. И когда он добросовестно записывал то, что рассказывали встреченные во время путешествия люди, то читатели воспринимали его истории как очередную фантазию неистощимого выдумщика. Так и пошла слава о его «русских» книгах как о каких-то небылицах, сочиненных бессонными ночами. На эту удочку попадались многие авторитетные биографы величайшего развлекателя двух последних столетий». [24]
24
Буянов М. И. Дюма в Дагестане. М., 1992. С. 25.