Повседневная жизнь Дюма и его героев
Шрифт:
В том же романе есть сцена гадания Екатерины Медичи. Надо сказать, многие ее современники писали о том, что королева нередко прибегала к гаданиям и астрологическим предсказаниям.
«Освещая путь Екатерине, парфюмер первым вошел в келью.
Екатерина сама выбрала нож синеватой закалки. Две курицы, лежавшие в углу, тревожно вращали золотистыми глазами, когда к ним подходил Рене.
— Как будем делать опыт? — спросил он, взяв одну из них.
— У одной мы исследуем печень, у другой — мозг. Если оба опыта дадут один и тот же результат, то, значит, верно; в особенности если эти результаты совпадут
— С какого опыта начнем?
— Над печенью.
— Хорошо, — сказал Рене.
Он привязал курицу к жертвеннику за два вделанных по его краям кольца, положив курицу на спину и закрепив так, что она могла только трепыхаться, не сдвигаясь с места.
Екатерина одним ударом ножа рассекла ей грудь. Курица вскрикнула три раза, некоторое время потрепыхалась и околела.
— Всегда три раза! — прошептала Екатерина. — Предзнаменование трех смертей. — Затем она вскрыла труп курицы. — И печень сместилась влево, — продолжала она, — всегда влево… три смерти и прекращение династии. Знаешь, Рене, это ужасно!
— Мадам, надо еще посмотреть, совпадут ли эти предсказания с предсказаниями второй жертвы.
Рене отвязал курицу и, бросив ее в угол, пошел за второй курицей, но она, видя судьбу своей подруги, попыталась спастись: начала бегать вокруг кельи, а когда Рене загнал ее наконец в угол, взлетела выше головы Рене и движением воздуха от взмахов ее крыльев загасила чародейскую свечу в руке Екатерины.
— Вот видите, Рене, — сказала королева, — так угаснет и наш род. Смерть дунет на него, и он исчезнет с лица земли… Три сына! Ведь три сына! — прошептала она грустно.
Рене взял у нее погасшую свечу и пошел зажечь ее в соседнюю комнату.
Вернувшись, он увидел, что курица спрятала голову в воронку.
— На этот раз не будет криков, — сказала Екатерина, — я сразу отрублю ей голову.
Действительно, как только Рене привязал курицу, Екатерина исполнила свое обещание и одним ударом отрубила голову. Но в предсмертной судороге куриный клюв три раза раскрылся и закрылся.
— Видишь! — сказала Екатерина в ужасе. — Вместо трех криков — три зевка. Три, всё три! Умрут все трое. Души всех кур, отлетая, считают до трех и кричат троекратно. Теперь посмотрим, что скажет голова.
Екатерина срезала побледневший гребешок на голове курицы, осторожно вскрыла череп, разделила его так, чтобы ясно были видны мозговые полушария, и стала выискивать в кровавых извилинах мозговой оболочки что-нибудь похожее на буквы.
— Все то же! — крикнула она, всплеснув руками. Нее то же! И на этот раз предвестие яснее, чем когда-либо! Иди взгляни.
Рене подошел.
— Что это за буква? — спросила Екатерина, указывая на сочетание линий в одном месте.
— Г, — ответил флорентиец.
— Сколько этих Г?
Рене пересчитал.
— Четыре! — сказал он.
— Вот, вот! Это так! Понятно — Генрих Четвертый. О, я проклята в своем потомстве! — простонала она, бросая нож» (Ч. Ill, II).
Сцена страшна не столько дикостью обряда, сколько отчаянием старой королевы, получающей одно за другим подтверждения того, что ее сыновья Карл IX, Генрих III и Франсуа Анжуйский обречены на смерть, а Генриху Наваррскому предопределено царствовать после них, основав новую династию. Что же это — Рок? А где же исповедимость Провидения,
Парфюмер Рене — образ ученого XVI века, одинаково сведущего и в магии, и в химии, и в интригах. Его знания могут служить и добру, и злу (судьба науки во все времена); он готовит и мази и отравы, ворожит и на любовь и на смерть, но, будучи человеком ученым и философом, он решает, в отличие от королевы-матери, не вставать на пути Провидения и протягивает руку помощи гонимому Беарнцу. Ведь его будущее справедливое царствование Рене предсказали не только черные куры, но и звезды.
А вот врач XVI века — Реми ле Одуэн («Графиня де Монсоро»). Когда он впервые появляется на страницах романа, он еще очень молод и только начинает свою практику, однако де Бюсси приходится убедиться, что рука у него «нежная, легкая и в то же время очень умелая» (Ч. I, X), хотя Реми — пока только ученик хирурга. Чем ему приходится заниматься? — Мелкой практикой от случая к случаю. Иногда, правда, попадаются случаи экстраординарные.
«Семь или восемь дней назад за Арсеналом какого-то бедолагу как следует полоснули ножом, и я зашил ему кожу на животе и очень удачно втиснул туда кишки, которые вывалились было наружу. Эта операция принесла мне некоторую известность в округе» (Ч. I, X).
Реми составляет бальзамы по собственным рецептам и испробует их на себе. В частности, проверка бальзама для заживления ран происходила следующим образом: «Не зная, на ком мне его испробовать, я не раз протыкал себе кожу в самых различных местах тела, и — честное слово! — через два-три дня дырки уже затягивались» (Там же). Что ж, самопожертвование — доблесть истинного врача. Однако больные платят ему за визит всего пять су, а то и совсем ничего не платят…
Бюсси предлагает Реми стать его личным врачом, чтобы, как он говорит, «заняться штопанием дыр, которые будут протыкать в моей шкуре, или тех, которые я сам проткну в чьей-либо оболочке». Оказывается, в обязанности личного врача дворянина входит оказание помощи врагам его хозяина, если тот нанес им увечье. Вот что значат законы чести!
Реми предстает в романе вдумчивым и наблюдательным лекарем. Он не только хорошо обрабатывает раны и по внешнему виду легко определяет скорость заживления, но и занимается психотерапией, а также умеет подсказать меры предосторожности, если больному, вопреки медицинским предписаниям, предстоит куда-то ехать.
Но позиция личного врача втягивает Реми в сложные интриги. Долгое время он пытается оставаться только врачом. У врача — свой кодекс чести, и Реми находит силы соблюсти профессиональную этику в щекотливой ситуации: в его руки попадает раненый враг де Бюсси — главный ловчий Монсоро. Как велико искушение добить ненавистного соперника или хотя бы, проехав мимо, дать ему умереть! Но Реми выдерживает испытание: он остается верен своему врачебному долгу и оказывает раненому помощь. Однако интрига закручивается все жестче, и личный врач, ставший уже близким другом, оказывается втянут в убийственную драку, в которой сам тяжело ранен.