Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке
Шрифт:
Каждый из более зажиточных горцев кроме помещения, необходимого для семейства, имеет еще и кунацкую - помещение для приезжающих гостей. Убранство жилых саклей и кунацких далеко не затейливо. Во-первых, встречаются вокруг стен полки, на которых уложены тюфяки, одеяла, подушки и разные тряпки; тут же около помещаются корзины с каким-нибудь хлебным зерном или мукою, кадки с водою и котлы; всю эту картину дополняют очаг посредине сакли да до невероятности прокопченные, черные стены. Кунацкие поопрятнее: вместо очага в них делают камины; у маленького окошечка сбоку камина, на почетном месте, стоит местного изделия кровать; около дверей висят две-три бычачьих шкуры, служащих правоверным подстилкою при совершении намаза, а на колышках, вбитых по стенам вокруг
Основательно изучивший в начале XX века вайнахскую архитектуру Н. Яковлев утверждал, что «ингуши из поколения в поколение были мастерами-каменщиками, «искусниками камня» («тоны гоудзыж»). Их руками строились широкие 3-этажные «галы», то есть башни-дома (от «га» - защита, «ала» - дом), в которых и сейчас еще ингуши живут кое-где в горах; или высокие десятисаженные, 4-5-ярусные стройные боевые башни «воув», которые служили надежным убежищем всему роду при нападениях враждебных фамилий; наконец, маленькие солнечные могильники-склепы, куда ингуши хоронили предков, и многочисленные храмы «ццу», «элгуц» и др. Из всех этих сооружений особой тщательности и искусства требовала постройка боевых башен. Вся постройка такой башни должна была закончиться непременно в один год. В противном случае башня так и оставалась неоконченной. Она стоила дорого, и боевые башни решались строить, конечно, только зажиточные и воинственные семьи; в дальнейшем башня, так же как и родовой могильник, делалась неотчуждаемой фамильной собственностью всех потомков ее владельца-строителя. Для постройки этого важного сооружения приглашались каменщики, с которыми заключалось условие относительно платы и других подробностей стройки, причем строители во время работы находились на полном довольствии хозяина. После благополучного окончания боевой башни мастер-строитель, поставив последний клинообразный камень, так называемый «дзегыл», на верхушке ее красивого купола или «небесной крыши», «небесного яруса» («сигил тхоу»), не слезал оттуда до тех пор, пока не получал особую «спускную плату» - целого быка, и в знак как бы подписи на своем произведении он оставлял отпечаток своей руки на известковой штукатурке башни у подножия. Окончание постройки, конечно, праздновалось со всей возможной у ингушей пышностью. Закалывался скот и устраивалось обильное угощение. Строились башни из камня и извести, без лесов. Для подъема камней вверх на постройку служила особая машина, вроде ворота, называемая по-ингушски «чегырь». По преданиям, машину эту во время действия нельзя было выпускать из рук, иначе, раскручиваясь с огромной силой, она сбрасывала с башни строителя».
Созданию башни посвящена эпическая песня ингушей «Илли о том, как строили башню»:
Триады землю поили молоком, трижды срывали грунт. И только когда земля отказалась пить, положили первые камни. Восемь огромных глыб, образующих углы воув. И был каждый камень равен быку, а весом - восьми быкам. Их привезли с вершины горы, взявши из-под голубого льда… Каждый камень везли двенадцать быков, ломая копыта от напряженья. Каждый камень тесали двенадцать дней четыре каменотеса. И стальные тесла крошились у них, будто сделанные из липы… Двадцать тесел каждый каменотес сломал о ребра камней. И камни стали ровны, как стекло, и приняли нужный вид!
Тогда четыре, как горы, седых старика осмотрели и ощупали их, И каждый сказал: «Теперь хороши, ни порока, ни трещины нет!» И каждый сказал: «Будет крепка, как наши горы крепки. И будет стоять во веки веков, как мир во веки веков стоит!…» И каждый сказал: «Мы землю здесь поили густым молоком, А камни эти, чтоб были крепки, напоим горячей кровью, - Пусть свяжет кровь четыре угла, как род наш кровью связан, И этой связи не сокрушат
Первый ярус закончен, сюда никогда не заглянет день, Здесь пленники, кандалами звеня, будут гадать о судьбе! Ярус второй - уже свод сведен, и очажная цепь висит, Здесь будет дни свои коротать семья в случае войны! Янд сам вытесал косяки из черных гранитных глыб, Сам из дубовых брусьев сбил дверь толщиною в пядь, Сам приладил засов и сам проверил его работу, Выше поднялся Янд и вновь принялся за работу! Четыре балкона с четырех стен выступали вперед, И с каждого пуля-молния без промаха в сердце бьет! И снова Янд поднимается выше, и выше уже нельзя, - Здесь будет крыша, легкая, словно светоструйным конусом сведена. Ложатся уступами ряды камней, постоянно сужаясь кверху, и тонкие плиты сланца их перекрывают сверху.
И вот опять ряд камней и плит, и снова камни и плиты, А Янд все ближе, ближе к солнцу, ближе с каждой минутой! В четыре дня двадцать рядов камней и двенадцать сланцевых плит, И последний раз ворот скрипел и пел, поднимая последний камень. Закончена песня труда и камней - выше уже нельзя: Над самою головою легкие облака плывут, скользя, Садится солнце, и, пересекая Джерах, воув бросает тень. Так стал последним, замковым камнем триста шестьдесят пятый день.
Упоминающийся в песне Янд - легендарный строитель башен, родоначальник рода Яндиевых.
О том, как строил башни другой легендарный строитель, говорится в легенде «Ханой Хинг»: «…Он решил возвести самую лучшую башню из всех виденных им. Он хорошо готовил известь. На краю речки была мельница, на которой дробили щебень и превращали его в песок. В раствор он иногда добавлял молоко, яйца, ослиный волос. После приготовления раствора он брал его на лопату и, качая, переворачивал. Если раствор с лопаты не падал, он считал его готовым. Камни подносили одни люди, а укладывали другие».
Башенную архитектуру вайнахов подробно описал в книге «Средневековая Ингушетия» Е. И. Крупнов: «Как правило, боевые башни пятиэтажные, но встречаются и в четыре и даже шесть этажей. Первый этаж нередко служит тюрьмой для пленников; обычно же он являлся закромом для хранения зерна в особом каменном мешке. На втором этаже находились защитники и стража во время осады, так как вход в «воув» был только здесь: на втором этаже находилось имущество осажденных. Третий этаж занимали защитники и их семьи и, наконец, все верхние этажи - защитники и наблюдатели. В основании все башни квадратные, площадью 20-25 кв. м. Кверху стены сильно суживаются и достигают общей высоты 20-26 метров. Крыши башен бывают нескольких видов: 1) плоская, с барьером; 2) плоская с зубцами на углах, увенчанными камнями конической формы; 3) пирамидальная, ступенчатая, с коническим замковым камнем.
Обработка камней и кладка боевых башен производились тщательнее, нежели кладка жилых. Почти на всех боевых башнях сохранилась еще известковая облицовка, что указывает на относительно близкую дату их постройки. Особенно свежий вид имеют башни третьего типа, с пирамидальной ступенчатой крышей: например, башня в селе Джерах, которая, кстати, является одной из наиболее крупных в Ингушетии. Площадь первого этажа равна 7x7 метров, второго - 6x6, третьего - 5,3x5,3, четвертого - 5x4 и пятого - 4x4 метра.
Чечено-ингушские боевые башни отличаются наличием «машикули», маленьких защитных балкончиков на верхнем этаже, которые вместе с бойницами на всех этажах служат целям эффективной обороны. Другую особенность этих башен составляют сквозные крупные кресты, сложенные почти на всех сторонах верхней части башен. Строительство таких типов ингушских боевых башен возникло не ранее XIV-XV веков и продолжалось вплоть до XVIII века, что не раз подтверждалось свидетельствами стариков, упоминавших тех своих предков, при ком была сооружена та или иная башня.