Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны
Шрифт:
За ним появляется другой.
Во время молебна один из аэропланов – на нем летит известный Габер-Влынский – спускается совсем низко и, кажется, вот-вот заденет за башню здания Верхних торговых рядов.
Шум пропеллера сливается со звуками военных оркестров. Невооруженным глазом видно, как бешено вращается винт аэроплана.
Что-то бело-красное отрывается от аэроплана и падает в толпу.
Публика сначала думает, что это – прокламации, но потом оказывается, что это – завернутый в белую бумагу букет красных тюльпанов, перевитых красной лентой с золотой надписью:
“Да
Букет немедленно передается А. Е. Грузинову. Командующий не расставался с букетом в течение всего парада и все время держал его в левой руке.
После эпизода с букетом аппарат Габер-Влынского присоединился к другому аппарату, оставшемуся в высоте, и вместе с ним улетел».
Интересны замечания, услышанные журналистом при прохождении революционных войск:
«С каждым из проходящих полков у народа связано какое-нибудь воспоминание, относящееся к нынешним дням.
– Вот пятая рота, которая дольше всех не сдавалась!
– Вот рота прапорщика Ушакова!
– Вот рота, в которой убит командир!»
Стоит добавить, что по свидетельствам других очевидцев парада дисциплина среди солдат разительно отличалась от «старорежимной». Находясь в строю, они спокойно болтали и даже курили. Т. А. Аксакова-Сиверс, которая вместе с мужем-офицером наблюдала за торжествами с кремлевской стены, вспоминала реакцию супруга: «Поглядев на этот парад, Борис махнул рукой и решил ехать немедленно в армию».
Без особого восторга отозвался об увиденном на Красной площади Н. П. Окунев:
«Порядок был, как и все эти “революционные” дни, – образцовый, настроение, при сборе людей, праздничное, но затем, кажется, оно испортилось. Ни молебна, ни парада – высокоторжественными не сделали. Было 2–3 хоругви, мало духовенства, мало звона, и в строю не было “стройности” и известного церемониала. А главное, на что все роптали – вместо одного часа дня молебствие началось в 2 ч. 30 м. дня, и совершенно оно было неблагоговейно, так как все время слышались разговоры, шум пропеллеров летавших над Красной площадью трех аэропланов и треск кинематографических аппаратов. Впрочем, теперь все еще “временное”. Будет время, и помолимся, и побравурничаем по-настоящему».
Совсем другое настроение чувствуется в стихотворении Марины Цветаевой, написанном в те дни. Печальным прощанием с Москвой, которой уже не будет никогда, прозвучали поэтические строки:
Над церк'oвкой – голубые облака, Крик вороний… И проходят – цвета пепла и песка — Революционные войска. Ох ты барская, ты царская моя тоска! Нету лиц у них и нет имен, — Песен нету! Заблудился ты, кремлевский звон, В этом ветреном лесу знамен. Помолись, Москва, ложись, Москва, на вечный сон!Москва
Шальная голова, беспутный год,
Так вам и надо за тройную ложь
Свободы, Равенства и Братства!
Век до рассвета!
В стуже, без света —
Радости мало
В этом курятнике!
М. И. Цветаева
Днем завершения Февральской революции в Москве, по всей видимости, следует считать 6 марта 1917 года, когда по призыву Совета рабочих депутатов возобновили работу фабрики и заводы, а главное – после недельного перерыва был пущен трамвай.
Правда, вагоны вышли на линии только в три часа дня, поскольку не обошлось без таинственного происшествия в духе того времени. Газеты сообщали о том, как трое мужчин объезжали на автомобиле трамвайные парки и предупреждали служащих об отсутствии тока в сетях. Телефонного звонка в Городскую управу оказалось достаточно, чтобы выяснить: центральная станция давно дала ток и Управа специально послала курьеров – сообщить трамвайщикам, что можновыводить вагоны на линии. Найти «провокаторов» не удалось.
Однако опьянение внезапно наступившей свободой не позволило москвичам, в первую очередь пролетарским массам, просто вернуться на свои рабочие места. Эйфория от победы над самодержавием еще не прошла. Всем хотелось праздника, и он был устроен.
В воскресенье, 12 марта, Москва превратилась в арену грандиозной демонстрации в знак солидарности с петроградскими рабочими и солдатами, свергнувшими царизм. Со всех концов города сходились колонны демонстрантов к Театральной площади, чтобы, пройдя по ней перед лицом представителей демократической власти, разойтись по своим районам. Очевидец, корреспондент «Утра России», описал увиденное на страницах газеты:
«Первый теплый весенний день. На улицах весенние ручьи …
Первый большой народный праздник. С утра толпы народа с фабрик, заводов, трамвайных парков, из всех районов непрерывной вереницей двигаются к центру – к Воскресенской, Театральной и Красной площадям… Красные знамена реют над черными толпами рабочих, над серыми рядами солдат.
К 11 часам утра – сборному часу – все центральные площади покрыты сотнями тысяч народа.
Шествие открывает отряд солдат с винтовками на плечах. Впереди идут офицеры-командиры отряда и с ними два солдата несут большое красное знамя.
Рабочие, служащие, учащиеся идут отдельными группами. У каждой группы свое особенное знамя. Вот огромное, в две сажени знамя, на трех древках, украшенное зелеными венками. На знамени нарисовано восходящее солнце и надпись:
“Всехсвятский район. Да здравствует демократическая республика!”…
Вот большое шелковое знамя, украшенное золотыми кистями. “Да здравствует союз железнодорожников!” Служащие Александровской ж. д. Рабочие завода Закс. Рабочие всех типографий. Вот идут синей, одноцветной массой кондукторши трамвая. “Братство, равенство, свобода!..” “Равноправие женщин!” Эти лозунги – на их знамени.