Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников
Шрифт:
Собачья преданность маленького терьера была вознаграждена царским подарком: Петр надел на Лизетту серебряный позолоченный ошейник с шутливой надписью: «За верность не умираю». Этот предмет до сих пор хранится в фондах Эрмитажа. В честь своей четвероногой любимицы монарх даже назвал шестнадцати-пушечную шняву — военный корабль, участвовавший в морских операциях против шведов.
Тиран и Лизетта дожили до преклонного собачьего возраста и умерли в 1715 или 1716 году Петр не пожелал навсегда расстаться со своими любимцами и приказал изготовить из умерших собак чучела, которые были переданы им на хранение в Кунсткамеру Ныне они являются
Сведения о других домашних питомцах Петра I отрывочны. Известно, например, что во время пребывания в Голландии в 1697 году он купил мартышку и повсюду носил ее на плече. Обезьянка жила в комнате царя, причем без клетки. Предоставленная ей свобода действий едва не привела к дипломатическому скандалу: в Лондоне она вдруг прыгнула на голову королю Вильгельму III Оранскому, явившемуся с визитом к русскому монарху. Впоследствии мартышка была привезена Петром в Россию и довольно долго жила в царских дворцах. В одном из писем Екатерина передавала супругу привет от их общей любимицы.
Мода на мартышек и попугаев начала распространяться в Москве после возвращения Великого посольства из-за границы в 1698 году. Многие спутники Петра привезли домой эти живые диковинки; глядя на них, другие московские вельможи стали заказывать домашних обезьян и экзотических птиц за границей. В Москве, а потом и в Петербурге начали появляться купцы, специализировавшиеся на торговле редкими животными, хотя таких негоциантов было в то время еще немного.
Как уже говорилось, обезьяна была преподнесена Ф. Ю. Ромодановскому в качестве подарка от членов Великого посольства. Но в доме этого колоритного сподвижника Петра обитал еще один ручной зверь, издавна являвшийся своеобразным символом русской силы. Брауншвейгский резидент X. Ф. Вебер донес до нас описание «гостеприимства» князя-кесаря: «Этот господин имел обыкновение приневоливать приходящих к нему гостей выпивать чарку сильной, с перцем смешанной водки, которую держал в лапе хорошо обученный большой медведь, причем часто, ради потехи и в случае отказа гостей пить водку, этот медведь принуждал их к тому, срывая с них шляпу, парик или хватая за платье» ( 240 )(см. илл.).
Ко времени Петра I многие собаки мелких пород уже успели перебраться из псарен в комнаты и занять почти такое же положение в жизни людей, как и в наши дни. Кажется, к кошкам царь относился более прагматично. Одним из указов он предписал «иметь при амбарах котов, для охраны таковых и мышей и крыс устрашения». Они жили в подвалах и на чердаках на самообеспечении и лишь по вечерам получали в качестве поощрения миску молока или подкормку из птичьего мяса. Правда, на фелинологических интернет-сайтах встречается информация о том, что Петр привез кота из Голландии, и упоминается его (или другого любимца) «оригинальная» кличка — Васька. Однако я не нашел сведений об этом в источниках, если не считать таковым анекдот о шуте Балакиреве.
Когда в 1715 году Меншиков был пойман на очередном злоупотреблении, царь намеревался утвердить суровый приговор Сената, гласивший, что светлейшего надлежит лишить чинов и имений и сослать на вечное поселение в Сибирь. Кот обычно сидел на столе рядом с государем, когда тот работал с бумагами. Балакирев незаметно запустил в кабинет мышонка; увидев его, кот рванулся со стола, опрокинув чернильницу. Все бумаги оказались залитыми чернилами, и Петр, сочтя это за знак Провидения, не стал подписывать приговор.
Однако «золотой век» мурлык был еще впереди, при Екатерине II. Великая императрица даже занималась выведением породы русских голубых кошек.
Послесловие
Повседневная жизнь эпохи Петра I насыщена противоречиями. Из-под французских камзолов и париков проглядывала старомосковская косность, попытки усвоения европейской культуры сочетались с дикими шутовскими забавами, навыки цивилизованного общения трудно было совместить с непомерным пьянством. Однако отстоящие друг от друга на несколько лет наблюдения иностранных современников показывают, что высшее русское общество становилось всё более европейским. Этот процесс быстрого изменения самосознания, быта и нравов российского дворянства составляет заметную особенность петровского времени.
Фигура Петра Великого также весьма противоречива. Его нельзя назвать тираном — он был мудр, справедлив и объективен в оценке людей. Но в то же время ему были присущи грубость, жестокость, пренебрежение к человеческому достоинству, ощущение вседозволенности, произвол в политике и быту. Железная воля царя-реформатора проявлялась в каждой мелочи, кулаки и дубинка то и дело использовались как средство воспитания приближенных. А. С. Пушкин верно заметил, что перед великим монархом «всё дрожало, всё безмолвно повиновалось».
Петр I перемещался по суше и по морю, внутри страны и за границей, любил женщин, шутил, жадничал, спаивал трезвенников, с помощью сподвижников управлял страной, создавал армию, флот и промышленность, побеждал в войне и превращал Россию в великую державу. Масштаб и значение этой деятельности были видны уже современникам. Один из младших помощников Петра И. И. Неплюев писал о Петре Великом с чувством благодарности и преклонения: «На что в России ни взгляни, всё его началом имеет, и что бы впредь ни делалось, от сего источника черпать будут».
В деле служения Отечеству государь не щадил ни себя, ни других. Ф. И. Головин умер в дороге от перенапряжения сил, больной А. Д. Меншиков выслушивал от Петра упреки в симуляции, Б. П. Шереметеву было отказано в желании уйти на покой, престарелый Ф. Ю. Ромодановский трудился до конца жизни. Однако загруженность работой не мешала большинству соратников государя устраивать собственные дела, причем зачастую в ущерб интересам казны. Размах коррупции в кругу высших сановников Петр не смог остановить никакими репрессиями.
Сам великий император был непритязателен в быту, чего нельзя сказать о его соратниках. Они окружали себя блеском и роскошью, стремились к максимальному комфорту в соответствии с новейшими западноевропейскими образцами. Для этого нужны были деньги, добываемые при помощи власти. Такова была эпоха с неизжитой грубостью нравов, и такова человеческая природа во все времена.
К деятелям прошлого должно относиться с пониманием и уважением. Не следует смаковать, а тем более комментировать их пороки и слабости — «не судите, да не судимы будете», но и умалчивать ни о чем нельзя. Как верно заметил римский мыслитель Аммиан Марцеллин, «историк, сознательно утаивающий факты, совершает не меньший обман, чем тот, который сочиняет никогда не бывшее».