Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана

Глаголева Екатерина Владимировна

«Женщина на корабле — к несчастью» — эта примета родилась, скорее всего, потому, что присутствие представительницы слабого пола неминуемо вызвало бы ссору между претендентами на ее благосклонность, поэтому женщины обычно тщательно маскировали свою половую принадлежность и носили мужское платье. Так поступала, например, законнаяжена капитана Вира, уроженка Ямайки, вышедшая за него замуж в Гаване в присутствии губернатора Мунибе. Известная пиратка Анна Бонни тоже сначала рядилась мужчиной и называла себя Адамом Бонни. Когда один член экипажа обнаружил, что «Адам», оказывается, женщина, она хладнокровно его убила. В Нью-Провиденсе Анна повстречала Марка Рида, который на самом деле был девушкой — Мэри Рид, и близко с ней сошлась. Мэри в 13 лет сбежала из дома и под видом мальчика поступила юнгой на корабль. Позже она успела повоевать во Франции и Голландии — в пехоте и кавалерии. Когда Мэри попала на борт корабля «Ревендж» («Месть»), Анна уже была подругой капитана Джона Рэкема по прозвищу Ситцевый Джек; тот принял Мэри за мужчину и даже чуть не перерезал ей горло из ревности. Впрочем, вскоре Мэри перестала скрывать свой пол, и обе женщины

теперь носили то женское, то мужское платье. В 1720 году губернатор Багамских островов отрядил несколько военных кораблей для поимки Ситцевого Джека, но тот продолжал заниматься разбоем. Одним из кораблей, принадлежавшим Чидли Байярду, бывшему любовнику Анны, командовал капитан Хадсон. Ей удалось соблазнить Хадсона и упросить его взять ее на борт. Там она подсыпала ему в питье сонного зелья, избежав тем самым ночи любви, после чего смочила водой все пушечные фитили и вернулась к пиратам. На следующий день «Ревендж» атаковал судно Хадсона, которое не смогло вести огонь. Команда сдалась без боя, единственной жертвой стал сам капитан: Мэри убила его из ревности.

Разгромить шайку Джона Рэкема удалось капитану Чарлзу Барнету, посланному губернатором Ямайки. Перепившиеся пираты почти не сопротивлялись, чего нельзя сказать про обеих женщин: они отчаянно дрались почти час. По легенде, Анна навестила Ситцевого Джека в тюрьме перед повешением и сказала ему: «Если бы ты сражался, как мужчина, то не умер бы, как собака». Женщины избежали петли, объявив, что беременны; Мэри Рид умерла в тюрьме от лихорадки, а Анна Бонни вышла на свободу — и пропала. По одному из предположений, она стала… капитаном Бартоломью Робертсом. В самом деле, этот человек вел себя довольно необычно для пирата: всегда был изысканно одет, носил дорогие украшения, обладал прекрасными манерами, спал один в своей каюте, не употреблял спиртного, имел каллиграфический почерк, никогда не бывал небрит, любил классическую музыку и велел своим людям в случае, если он погибнет в бою, сбросить его тело в море, что и было исполнено. Правда, хронологически эта версия не подтверждается.

К тому времени уже отгремела слава другой известной пиратки — ирландки Грейс О'Мейл (1530–1603), не пытавшейся скрывать свой пол. Еще до замужества она встала во главе семейного клана, убив на поединке младшего брата, и пиратствовала в северных морях. Затем она вышла замуж за пирата Доннела Икотлина, предводителя грозного клана О'Флагерти, а после его гибели во время очередного налета возглавила и его клан, и его флот. Четыре десятка лет она разбойничала, лично руководя командой во время абордажных боев, под ее началом находилось до тридцати галер. Ее вторым мужем стал предводитель береговых пиратов Южной Ирландии Ричард Берк по прозвищу Железный Дик, но этот брак вскоре распался, а люди Грейс захватили замки Берка. Когда добычей пиратов стали два английских судна, перевозившие золото казны, против ирландки отправили карательную экспедицию под командованием… Железного Дика! Силы были неравны, и Грейс предпочла сдаться, чтобы не губить своих людей. Проведя в тюрьме около полутора лет, пока шло следствие, она сумела бежать, подкупив стражу. За ее голову назначили награду, но в бою взять Грейс не удалось; ее выдал бывший капитан одной из галер, разжалованный атаманшей за какую-то провинность. Предателя закололи кинжалом в собственной постели, но Грейс грозила виселица. Она пообещала королеве Елизавете утихомирить восстания в Ирландии, и та отпустила ее на свободу, взяв в заложники двух ее детей. Мятежи действительно утихли, и королева вернула пиратке часть состояния и детей и предложила поступить в королевский военный флот. Даже этой суровой женщине не были чужды романтические чувства: она влюбилась в одного из своих пленников, кастильца, который несколько лет участвовал в ее походах. Умерла она в родовом замке. По красивой легенде, кастилец тайно похитил ее тело, погрузил на баркас и вышел в море.

Команды корсарских и флибустьерских кораблей часто были интернациональными, но скорее в силу обстоятельств, чем в утверждение неких принципов братства народов. Во Франции существовало строгое правило, согласно которому экипаж корсарского судна должен на 2/3 состоять из французов и подчиняться французским офицерам.

Англичане и французы далеко не всегда ладили друг с другом, что приводило к срыву многих предприятий. Давнее соперничество между двумя этими народами иногда сглаживала принадлежность к одному вероисповеданию: французские протестанты, подвергавшиеся гонениям на родине и в свое время обращавшиеся за покровительством к английскому королю, эмигрировали в Америку. Протестантами были, в частности, Пьер Лагард, боцман на корабле Де Граммона, и Моисей Воклен. Вера была дополнительным доводом в сведении счетов с католиками-испанцами. Впрочем, в 1670—1680-х годах увеличилось число французских флибустьеров-католиков, которые без труда находили общий язык с ирландцами и англичанами, воспитанными в католической вере и подвергшимися гонениям во времена Кромвеля.

В 1669 году Генри Морган, получив при помощи губернатора Ямайки 36-пушечный корабль, поехал на Эспаньолу, чтобы добыть что-нибудь еще. Здесь стоял такой же Зб-пушечный корабль, принадлежавший французским морским разбойникам. Он вышел из Сен-Мало для торговли с испанцами в Америке, но, оказавшись в Карибском море, его экипаж переменил свое намерение и, раздобыв каперское свидетельство, принялся досаждать испанцам при поддержке французских флибустьеров с Тортуги. Морган хотел присоединить этот корабль к своему флоту, но французы отказались. Дело в том, что незадолго до описываемых событий они, испытывая недостаток в провианте, силой захватили припасы на английском корабле и дали в том расписку, а теперь боялись наказания. Морган старался их успокоить, но так и не смог привлечь на свою сторону офицеров. Простые же матросы хотели перейти к нему в надежде на добычу

и сообщили, что их капитан бросал якорь на острове Куба, где выхлопотал себе каперский патент против англичан. Узнав об этом, Морган учтиво пригласил капитана и офицеров пожаловать к нему на обед; едва они ступили на палубу, как были схвачены за намерение бороться с британскими подданными. На созванном после этого военном совете Морган объявил всем флибустьерам свой план: плыть на остров Савону (ныне Доминиканская Республика) и захватить ожидаемый из Испании богатый флот. Предложение было принято с большим воодушевлением, на кораблях палили из пушек и пьянствовали, пока не упились вусмерть. Неожиданно корабль взлетел на воздух, 320 англичан и пленные французы погибли: одних разорвало на куски, другие утонули, поскольку были пьяны до бесчувствия. Спаслись только три десятка человек, включая Моргана, которые находились в большой каюте, далеко от пороховой камеры. Оставшиеся в живых принялись вылавливать трупы погибших, чтобы снять с них кольца и другие ценные вещи. Англичане уверяли, что корабль из мести взорвали пленные французы. В бумагах, которые при них нашли, англичане объявлялись врагами французской нации, щадить которых грешно. Этого для Моргана было достаточно: он с остатками команды овладел французским кораблем и отправил его вместе с экипажем на Ямайку.

В 1668 году тот же Генри Морган напал на Пуэрто-дель-Принсипе на Кубе во главе большой команды, состоявшей из англичан и французов. При дележе добычи в 50 тысяч пиастров золотом и серебром среди участников операции каждому досталась незначительная сумма — настолько многочисленными были «пайщики». Они начали ссориться, и случилось так, что англичанин убил француза. Все немедленно схватились за оружие, разделившись по национальному признаку, но Морган предотвратил бой «стенка на стенку», повелев заковать убийцу в цепи, и торжественно обещал предать его суду на Ямайке. Страсти улеглись, но большая часть французов погрузилась на один из кораблей и отплыла. Морган пожелал им счастливого пути, на прощание еще раз обещал, что убийца будет наказан, и сдержал слово: по прибытии на Ямайку состоялся Суд и виновный был повешен. Тем не менее французы, хотя и были удовлетворены, предпочли действовать самостоятельно, избрав себе вожака из числа соотечественников. Во время похода Моргана к Панаме в 1670 году только треть флибустьеров составляли французы, остальные были англичанами.

Историк Дэвид Кордингли опубликовал исследование, в котором приводит следующие данные: в 1715–1725 годах среди пиратов Карибского бассейна 35 процентов составляли англичане, 25 — выходцы из американских колоний, 20 — выходцы из вест-индских колоний (в основном Ямайки и Барбадоса), 10 — шотландцы, 8 процентов — ирландцы. Остальные 2 процента приходились на представителей других национальностей — шведов, голландцев, французов и испанцев. Большинство пиратов происходили из крупных портовых городов: Лондона, Бристоля, Лейта, Сванси, Бостона, Нью-Йорка или Чарлстона. В начале XVIII века пираты были преимущественно молодыми людьми — их средний возраст составлял 27 лет. И это неудивительно, так как от моряков парусного флота требовались выносливость, хорошая физическая форма и ловкость.

Самые опытные моряки владели несколькими языками, но грамотных было крайне мало. По свидетельству Эксквемелина, «пираты говорили на странном англо-франко-голландском жаргоне». На любом пиратском корабле от четверти до трети экипажа составляли негры — бывшие рабы, заслужившие свободу тем, что служили флибустьерам, — и мулаты. После разгрома Бартоломью Робертса его команду предали суду в Гане: 70 чернокожих пиратов вновь стали рабами. Множество флибустьеров были креолами, родившимися на Малых Антильских островах, Барбадосе, Бермудских островах и в Новой Англии. Бывало, что в походе участвовали и индейцы. «У них чрезвычайно зоркие глаза, и они замечают парус в море раньше, чем мы, — писал в своих воспоминаниях капитан Уильям Дампир. — Когда они находятся среди приватиров, то узнают, как пользоваться ружьями, и оказываются очень меткими стрелками. Они ведут себя дерзко в сражении и никогда не отступают и не отстают… Мы всегда считались с их мнением, позволяя идти туда, куда они хотели». Англичане поддерживали взаимно уважительные отношения с индейцами Москитового берега, [28] и те не только переняли их одежду, но и просили дать им европейские имена.

28

Москитовый берег (Берег москитов) — атлантическое побережье современной Никарагуа, получившее название от племени населявших его индейцев москито.

Перед тем как отправиться в поход, когда судно было просмолено, все ремонтные работы закончены, а провиант загружен, команда собиралась вместе, чтобы решить, «куда держать путь и на кого нападать», подписывала соглашение (chasse-partie), в котором были определены правила дележа добычи, поведения на корабле и взаимоотношений между членами экипажа, и клялась на Библии (или на топоре) соблюдать их. Подписи располагались по кругу, чтобы нельзя было установить никакой иерархии. Как правило, такой договор разрабатывался с участием шестерых самых уважаемых членов команды. Вот, например, свод правил, действовавших на корабле Бартоломью Робертса.

Каждый член команды обладает равным голосом в текущих делах. Он имеет равное право получать свежий провиант или крепкие напитки, захватываемые в любое время, и пользоваться ими вдосталь, если только из-за нехватки провианта не будет решено урезать порции ради общего блага.

Каждый член команды сможет строго по очереди взойти на борт захваченного судна, поскольку сверх своей доли имеет право на смену одежды. Но если он обманет команду, утаив хотя бы один реал из взятой посуды, драгоценностей или денег, его высадят на необитаемый остров. Укравшему у своего товарища отрежут нос и уши и высадят на берег, где ему придется несладко.