Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья
Шрифт:
«Русские кучера держатся на козлах прямо и гонят лошадей всегда крупной рысью, но чрезвычайно уверенно. Поэтому, несмотря на исключительную скорость движения, несчастные случаи редки на улицах Петербурга. У кучеров часто нет кнута, а если и имеется, то он настолько короток, что практически бесполезен. Не прибегая даже к помощи голоса, - возницы управляют лошадьми только посредством вожжей и мундштука. Вы можете бродить по Петербургу часами, не услышав ни единого кучерского окрика. Если прохожие сторонятся недостаточно быстро, форейтор издает негромкий звук, похожий на крик сурка, потревоженного
Впрочем, несчастные случаи из-за быстрой езды на улицах Петербурга всё же случались. Император Николай издал суровое распоряжение для борьбы с лихачами. «В повозки с пожарными трубами почти всегда впряжены хорошие и сильные лошади. Это оттого, что император, чтобы положить конец диким скачкам по городу, издал указ, по которому, если кто-то будет сбит лошадьми или хотя бы как-то ими поврежден, то кучера отправляют в солдаты, а лошадей, кому бы они ни принадлежали, передают в пожарную часть» (203, 25).
Склонный к ироническим парадоксам Кюстин по поводу быстрой езды замечает: «Здесь в обычае ездить быстро, я не могу проявлять меньше нетерпения, чем другие путешественники. Не спешить — это значит терять свое достоинство. Чтобы иметь вес в этой стране, нужно торопиться» (92, 204).
Профессиональными «гонщиками» русских дорог были курьеры — фельдъегеря. Вот как описывает проезд такого «гонщика» один иностранец, ехавший из Петербурга в Москву в 1829 году.
«Иногда тишину вечера нарушает мчащаяся галопом тройка. В повозке без рессор на соломе сидит курьер, а извозчик в красном клетчатом кафтане гикает и громко кричит, требуя освободить дорогу. Вскоре резкий звук колокольчика, привязанного к дуге средней лошади, затихает» (6, 96).
Быстрая езда курьеров и четкая система доставки почты была необходимым условием нормального функционирования огромной страны. Русские просторы требовали высоких скоростей. «Путь в 2300 верст от Одессы до Петербурга курьеры покрывают за 7 дней, надо сказать, что по всей России почта работает безукоризненно», — отметил тот же иностранец (6, 83).
Глава восьмая.
Плохие дороги
Древняя Русь — страна лесов и болот. Ее кровеносной системой было множество мелких, извилистых рек. Земля здесь была зыбкой, влажной и нередко в прямом смысле «уходила из-под ног».
Борьба с бездорожьем стала важнейшей заботой государства со времен Ярослава Мудрого. Одной из самых востребованных и высокооплачиваемых специальностей были «мостники» — строители мостов, гатей и городских мостовых. Тарифы на оплату работы мостника даже внесли в общегосударственный свод законов — Русскую Правду.
«А се урок (установление, закон. — Н. Б.) мостьников: аще помостивше мост, взяти от дела ногата (денежная единица, равная 1/ 20серебряной гривны. — Н. Б.), а от городници (часть деревянной мостовой. — Н. Б.) ногата; аще же будеть ветхаго моста (деревянной мостовой. — Н. Б.) подтвердити неколико досок, или 3, или 4, или 5, то тое же» (161, 49).
«Эта статья отражает бытовые условия новгородской жизни, а не киевской, — замечает современный комментатор. — Речь вдет, очевидно, о мостовых, 28 слоев которых А. В. Арциховский обнаружил при раскопках в Новгороде, а не о постройке мостов: невероятно, чтобы работа по сооружению устоев городского моста стоила столько же, сколько установление трех—пяти досок» (148, 25).
В некоторых списках Русской Правды расценки работы мостника указаны более точно. «Оплата производится сдельно, в зависимости от длины моста, причем эта длина измеряется локтями» (70, 20).
Жалобы на плохие дороги могли бы составить отдельную главу в книге о России. Возмущение по этому поводу давно стало отъявленной банальностью. Но и не возмущаться было невозможно. Часто возгласы пострадавшего как-то сами собою стихали и превращались в признание общеизвестного факта. «Дороги, каковые у римлян бывали, наши не будут никогда», — печально констатировал Радищев (154, 135).
Дорога из Петербурга в Москву
Самой оживленной дорогой империи был путь из Петербурга в Москву. Кто только не высказывал письменно своих впечатлений от этого знаменитого тракта. Вот, например, строки из «Путешествия из Петербурга в Москву» Александра Радищева. «Поехавши из Петербурга, я воображал себе, что дорога была наилучшая. Таковою ее почитали все те, которые ездили по ней вслед государя. Такова она была действительно, но на малое время. Земля, насыпанная на дороге, сделав ее гладкою в сухое время, дождями разжиженная, произвела великою грязь среди лета и сделала ее непроходимою…» (154, 45).
Незадолго до Радищева, в июне 1787 года, из Москвы в Петербург по той же самой дороге проехал необычный путник — 27-летний венесуэльский путешественник Франсиско де Миранда. Любезно принятый при дворе Екатерины II, он путешествовал по России с надлежащими документами и рекомендациями. Кроме собственного слуги, его сопровождал русский слуга по имени Алексей. После теплого приема в хлебосольной Москве Миранда отправился в Петербург. Свои путевые впечатления он прилежно заносил в дорожный журнал.
«Было уже четыре часа, когда я выехал, и тройка лошадей резво помчала меня по прекрасной дороге, по обе стороны которой открывались прекрасные виды…
Следуя довольно приличным трактом, миновали места, заселенные достаточно равномерно, ибо деревни встречаются здесь почти через одинаковые промежутки; оставив позади 16 верст, на четверке лошадей добрались до Городни, а затем, по такой же дороге с похожим пейзажем, уже на шестерке лошадей, приехал в город Тверь…
Шел сильный дождь, и было довольно холодно, когда я вошел на постоялый двор, очень уютный и чистый. Дорожки посыпаны песком, как в Голландии, а в комнатах развешены пучки ароматических трав. Мне тотчас подали чай и хлеб с маслом, всего за 30 копеек…» (116, 69).