Повседневная жизнь русского средневекового монастыря
Шрифт:
После всенощной или утрени во втором часу дня (то есть в седьмом-восьмом часу утра по нашему исчислению) братия шествовала Крестным ходом («со кресты») при колокольном звоне, свете светильников и пении праздничных песнопений на Иордан — прорубь на реке, вырубленную крестообразно. Здесь совершалось великое освящение воды в воспоминание Крещения Иисуса Христа «в водах Иорданских». Священник, читая молитву «Велий еси Господи», трижды благословлял воду рукой. У «Иордана» стояли диаконы с тремя зажженными свечами в руках, когда священник говорил прошение: «Сам и ныне владыко освяти воду сию Духом твоим святым и огнем», горящие свечи погружали в воду ( Горский. С. 77–78). Это действие символизировало собой нисхождение на воду Святаго Духа, который в день Пятидесятницы сошел на апостолов в виде огненных языков ( Одинцов. С. 291–292).
В завершение чина в воду троекратно
Праздник Сретения (2 февраля) был установлен Церковью в воспоминание встречи (сретения) праведного старца Симеона и младенца Христа, которого по исполнении сорока дней от Рождества Дева Мария и Иосиф принесли в храм на посвящение Богу. В день Сретения, принимая на свои руки Младенца Христа, старец Симеон (которого так и прозвали — Богоприимец) засвидетельствовал перед всеми, что Младенец, которого он держит в своих объятиях, — сам Господь. Согласно церковному преданию, праздник Сретения стал торжественно совершаться при византийском императоре Юстиниане I (527–565) после трагических событий, потрясших империю. Сначала в Антиохии случилось страшное десятидневное землетрясение, спустя несколько лет в Константинополе и его окрестностях распространилась моровая язва, унесшая тысячи жизней. По откровению свыше было совершено всенощное бдение празднику Сретения и Крестный ход, после чего бедствия прекратились ( Дебольский. Ч. 1. С. 52). В русских монастырях (например, в Волоколамском, Кирилло-Белозерском) сохранился обычай после всенощного бдения или утрени совершать Крестный ход вокруг обители с пением литии и канона празднику, на статиях (остановках) читались ектеньи (прошения) о даровании здравия, спасения и мира благоверным князьям и княгиням, братии обители и всем православным христианам. Торжественность сретенского Крестного хода подчеркивалась тем, что все монахи, стоявшие до этого на службе в коротких мантиях, переодевались на Крестный ход в длинные мантии, которые носили даже не на каждый двунадесятый праздник. После Крестного хода все возвращались в храм и совершали обедню.
Праздник Благовещения Пресвятой Богородицы приходится обычно на Великий пост (в редких случаях он может совпадать по времени с Пасхой). Накануне праздника в Волоколамском монастыре служили всенощное бдение, игумен облачался в белые ризы, все священники — в «камчатыя». Утреня в Кирилло-Белозерском начиналась ангельским славословием, воспетым при Рождестве Спасителя: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» ( Лк. 2,14). После кафизмы начиналась самая торжественная часть утрени — полиелей. Перед пением величания празднику братии раздавали свечи. Великое славословие на этой службе не пели, как в другие праздники. После службы, во втором часу дня (то есть в восьмом часу утра по нашему исчислению), как и на праздник Сретения, братия совершала Крестный ход вокруг обители, на статиях возносили ектеньи, после Крестного хода все возвращались в храм к обедне. В Кирилло-Белозерском монастыре игумен и священники служили обедню в жемчужных ризах.
Подвижный круг праздников (триодный круг) начинается тремя подготовительными неделями к Великому посту. Далее следуют шесть недель Великого поста, Страстная седмица, семь седмиц Пятидесятницы, и заканчивается круг седмицей после Пятидесятницы. Сейчас на службах подготовительных недель поются покаянные стихи: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче». В прежние время в это время пели только одну стихиру: «Множество содеянных ми зол». Последняя, именуемая Сырной, седмица перед Святой Четыредесятницей завершается воскресением, посвященным воспоминанию изгнания прародителей — Адама и Евы из рая. На литургии словами Евангелия Церковь учит всех, что для получения от Бога прощения своих грехов надо прежде всего простить ближних: «Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный» ( Мф. 6, 14–20).
Вечерню в воскресенье Сырной седмицы совершали уже в черных великопостных ризах. В древние времена пустынники египетские собирались в Сырную неделю последний раз за общим богослужением и, испросив друг у друга прощение, уходили в пустыню, чтобы в молитве и безмолвии совершать подвиг Четыредесятницы. В неделю Ваий они возвращались в монастырь. Этот обычай прощения перед Великим постом сохранился и в последующей истории Церкви. Интересные особенности чин прощения имел в русских обителях. В Троице-Сергиевом монастыре он совершался так. После отпуста вечерни на аналое помещали образ Пресвятой Богородицы. Архимандрит прикладывался к раке преподобного Сергия и аналойному образу, потом просил прощения, положив земные поклоны, у монахов на клиросах. За архимандритом следовали священники по двое и братия по двое. Приложившись к раке и иконе, они просили прощения у архимандрита (тот благословлял их рукой) и у клиросов. Во время чина к образам только прикладывались, но не целовали. Затем иноки просили прощения у келаря, казначея и друг у друга. Все это время клирос пел покаянные стихиры. В Кирилло-Белозерском монастыре чин прощения совершался у иконы Пресвятой Богородицы, которую после заупокойной литии выносили в середину храма для целования. Братия ходили по двое и прощались у клиросов. Если кто по болезни не мог присутствовать в храме, то игумен ходил к нему прощаться в келью.
Обид за год действительно накапливалось немало. В одной рукописи XVI века, принадлежавшей Кирилло-Белозерскому монастырю, среди текстов служб находятся весьма необычные стихи, положенные на ноты. Стихи называются «Убо живу и како терплю» ( РНБ. Кир. — Бел. № 649/906. Л. 142–144). Это слезная жалоба клиросного монаха на игумена, келаря, подкеларников и чашников, то есть на все монастырское начальство. Монах жалуется, что живут они, как на чужбине. Игумен, келарь и подкеларники упрекают и порицают их за любую мелочь, а сами, впав в грехи самолюбия, скупости и братоненавидения, творят непотребные дела: вкушают не в установленное время различные яства, а монахам и худых не дают, сами пьют вино, а они ни одной чаши не получают, хвалятся богатством одежд, а нищих и странников не милуют и оскорбляют. Стихи заканчиваются молитвой: «Владыко Царю Небесный Христе Боже наш, подаждь нам терпение противу их оскорбления и избави от насилия их и спаси ны Господи, яко человеколюбец» ( Там же. Л. 144). Ропот на игумена и соборных старцев был тяжелым грехом для монаха, видно и то, что автор стихов — инок явно не подвижнического склада души. Но в монастыри приходили люди разные, были и малодушные. Как любой человеческий коллектив, монастырь не избегал противоречий и столкновений интересов и характеров. И лучшим способом их разрешить было покаяние и прощение друг друга.
На вечерней трапезе после чина прощения троицкий архимандрит угощал всю братию, слуг и служебников монастыря медом как бы в знак того, что никакой горечи обид не осталось в сердцах иноков перед Великим постом. Это угощение совершалось очень торжественно. Монахи сидели в трапезе за столами, клирос пел стихи, диакон держал большую зажженную свечу, а архимандрит обходил всех: сначала священников, потом клиросных монахов и остальную братию. Каждому он подавал по два ковша меду: «обварного» и паточного. Затем садился на скамью, устланную ковром, к нему подходили слуги и также получали по ковшу меда ( Горский. С. 383).
В Волоколамском монастыре игумен после вечерни посещал в кельях всех немощных и больных, кто не смог прийти в храм. В тот же день игумен обязательно посещал всех страждущих и престарелых старцев в Богорадном монастыре. «Сей бо есть долг наш неотложен, — сказано в обиходнике монастыря, — нужнейший всех других дел. Ради этого мы и сами помилованы будем» ( Горский. С. 393).
Монашеский подвиг, смысл которого — труды покаяния и спасения собственной души, еще более усугубляется во время Великого поста. «Душе моя, душе моя, востани, что спиши, конец приближается» — в этих проникновенных и горьких словах звучат призыв и надежда, что душа сможет стряхнуть с себя сонное дремание в грехах и труды покаяния увенчаются успехом: «Воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог».
На первой неделе Великого поста все ворота обители, большие и малые, затворялись до пятницы. Никто из монастырских слуг или гостей не входил в монастырь. В понедельник первой недели в девятом часу ночи (около пяти часов утра по нашему исчислению) звонили к утрене, потом следовали часы. Службы первой недели совершались в том же порядке, что и сейчас. Четыре дня — в понедельник, вторник, среду и четверг — служили, по уставу, великое повечерие с Великим покаянным каноном преподобного Андрея Критского. В среду и пятницу служили литургию преждеосвященных даров. Обедня начиналась в четвертом часу дня (то есть около десяти утра). Трапезник к службе «припасал» укроп, на целование в Кирилло-Белозерском монастыре ставили образ Пресвятой Богородицы. После целования братия просила прощения у служившего священника, а на мефимонах первой недели поста (до пятницы) прощения не просили, как это обычно было в монастырях. В пятницу на обедне совершался такой же чин прощения, как и в Прощеное воскресенье, исповедь в этот день совершалась еще и на мефимоне.