Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы (X-XV века)
Шрифт:
И это еще не все... Усердные бенедиктинцы обеспечивали распространение ореховых деревьев (в них ценились и древесина, и масло) как в Муассаке, так и в Эйнзидельне. Они ввели в обиход оливковые деревья, шелковицу и шелковичных червей в Падуе и Южной Европе. В Пебраке, Овернь, они привили плодовые деревья из Виваруа. Монахи из Сент-Круа-де-ла-Бретоннери прививали сорта, привезенные из Вандома. А монахи Сен-Жермен-де-Пре привезли из Реймса 300 сливовых деревьев для своих садов в Ка-шане близ Парижа. Мальтийский орден доставил на Мальту землю из Сицилии, чтобы выращивать на ней апельсиновые деревья. И так далее [Хотя эти данные выходят за пределы эпохи Средневековья, но мы тем не менее приведем их, чтобы показать, чем еще обязана монахам Европа: разведение картофеля кармелитами в Испании и картезианцами в Бельгии (аббатство Эйнзидельн вскоре стало центром по выращиванию картофеля); разведение вирджинской клубники, арахиса, фасоли, кофе (в Бразилии в 1774 году бельгийским монахом по имени Мольке; в Венесуэле в 1784 году -
Вплоть до конца Старого Режима монахи оставались самыми неутомимыми энтузиастами сельского хозяйства и садоводства. "Самые прекрасные сады и огороды были у аббатств" (Дом Шмиц).
Скотоводство
Каким бы большим и значительным во многих отношениях ни был вклад монахов в развитие средневекового земледелия в сфере производства, производительности, показательности, их главным занятием среди тех, которые обеспечивали им необходимое пропитание, являлось разведение скота. В этом деле требовалось меньше затрат и меньше рабочих рук. Более того, огромные пустынные ланды, которыми владели монастыри в Йоркшире, в Шотландии, Эстремадюре, Шаранте, Шампани, годились именно для скотоводства, а не для земледелия. Монахи, прежде всего цистерцианцы, занимались разведением скота в самых различных целях. Ради получения мяса там, где оно разрешалось; ради молока, шерсти, шкур, удобрений; ради того, чтобы обеспечить себе источник доходов.
Стада порой достигали внушительных размеров: в Англии клюнийские аббатства владели поголовьем скота, в среднем достигавшим 200 быков и 100 коров. Подобные цифры тем более впечатляют, потому что в Средние века "упоминания о стадах, даже о весьма небольших, редки".
Р. Латуш пишет: "Скотоводство играло в сельском хозяйстве второстепенную роль". Тем более солидным представляется поголовье скота в монастырях. Приведем примеры. В рядовом Кальвадосском командорстве тамплиеры владели 14 коровами, тремя телками, одним бычком, восемью телятами, двумя взрослыми быками, тремя козами, 98 свиньями, одной свиноматкой, кормящей восемь поросят, одним боровом старше годовалого возраста; и поскольку тамплиеры были воинами, то у них имелись еще один конь командора, восемь кобыл со сбруей, восемь маленьких жеребят и шесть годовалых. В одном картезианском тексте 1135 года записано, что монастырю запрещается иметь более 1200 коз и овец - "сорок тридесятков", 32 коровы, 20 телят, шесть мулов, 12 сторожевых собак, "которые отгоняли бы своим лаем воров". Известно, что орден картезианцев жил в основном скотоводством, и подобное стадо, принадлежавшее самое большее 30 монахам, не кажется маленьким.
В XII веке аббатство Камброн едва могло прокормить себя. А век спустя оно уже владело фермой со 169 коровами и быками, 426 телятами, 636 свиньями и более 400 овцами и баранами.
В Сардени экономический подъем цистерцианского ордена был обеспечен пожертвованием в 10 тысяч овец, 1000 коз, двух свиней, 500 кобыл и 100 лошадей...
В 1153 году только что основанное аббатство Клерво посылает своих братьев-конверзов приобрести отборный скот. Те доставили через Альпы десять особей. Можно представить себе, каким было это путешествие! А через сто лет у аббатства насчитывалось уже 900 голов скота.
Коневодство - специализация цистерцианских аббатств Жерво в Англии и Оттерберг в Германии. Но самые знаменитые кони принадлежали бенедиктинцам Эйнзидельна: мышиная масть этих коней породила название einsiedlerfarbe [Эйнзидлеровский окрас (нем.).].
Английское монашество в Средние века являлось по преимуществу поставщиком шерсти. Очень многие аббатства разводили овец, держали большие стада. Аббатство Или имело 13 тысяч овец, Крист-Черч - 14 тысяч, Винчестер - 20 тысяч. Бараны и овцы были ценны молоком и шерстью, а их мясом дорожили гораздо меньше. Производство шерсти превышало потребности монахов, и на самом деле они держали овечьи стада главным образом в коммерческих целях. В этом вопросе некоторые специалисты истории монашества склонны преувеличивать роль цистерцианцев. Но не они положили начало овцеводству даже в Англии, где их успехи в этой области бесспорны. Еще до цистерцианцев в целях торговли свои стада имели монахи Клюни, светские и церковные сеньоры. Но бесспорным фактом является то, что именно цистерцианцы были первыми, кто создал и начал совершенствовать настоящие "овчарни", точнее, фермы, предназначенные для разведения овец, кто проложил торговые пути, продавая шерсть сначала во Фландрию, а затем и в города Северной Италии. Несомненен и тот факт, что в этой области им начали подражать, как и во многом другом, а конкуренты в итоге переняли их методы. Со второй половины XII века и вплоть до XIV цистерцианцы господствовали на рынке сбыта шерсти. Их аббатства Фоунтен, Риево, Жерво ежегодно производили от 50 до 70 "мешков" (что равняется 10-13 тоннам, а некоторые авторы называют 185 "мешков"), это предполагает наличие примерно 10 тысяч овец (Д. Кноулс). Такими большими стадами владели не только английские монахи: в 1230 году аббатство Фруамон продало 7 тысяч голов. Клерво имело стадо примерно в 3 тысячи голов, Светль в Австрии - 2 тысячи на одной ферме. В аббатстве Мо с его 11 тысячами овец производили 24 тонны шерсти (1270 год). Для некоторых аббатств, прежде всего цистерцианских и особенно в Англии, продажа шерсти являлась главным в их экономической и торговой деятельности. Шерсть из аббатств, как правило, была хорошо промытой, просушенной, хорошего веса и качества (трудно определить, было ли так всегда). Монахи в своей коммерческой деятельности оставались вне конкуренции, так как не платили "экспортных пошлин". (Нельзя сказать, что такое положение позволяло им иметь много друзей среди торговцев.) Успехи монахов в деле продажи шерсти были очень значительны. Некоторые аббаты, занятые строительством, расширением и украшением своего монастыря, продавали шерсть, заключая сделки на срок. Как и следовало ожидать, их коммерческая деятельность не всегда оказывалась успешной, поскольку обязательства подчас переходили разумные границы. Упоминается один аббат, который, чтобы сдержать обещание, был вынужден купить шерсть по очень высокой цене, а затем перепродать ее с убытком.
У картезианцев человек, поставленный над пастухами, "мэтр пастухов", должен был обладать исключительными качествами. Он не мог клясться, лгать и мошенничать, а был обязан заботиться о спасении своей души, следить за хлевом и сыроваренным производством, соблюдать совершенную тишину, когда наступает время доить коров. "Из правил приличия, чтобы избежать неуместного слова", - как пишет комментатор.
Считалось выгодным делом держать свиней, которые могли питаться желудями в лесу (право панажа), а после жатвы пастись на поле. Аббатство Боббио имело 5 тысяч свиней, Сен-Жермен-де-Пре - около 8 тысяч. В 1324 году монахи Мон-Сен-Мишель купили сразу более 300 свиней. В Эльзасе с большим успехом выращивали свиней, в первую очередь бенедиктинцы.
Монахи занимались также разведением зайцев и кроликов. В так называемых "укрепленных" кроличьих садках, обнесенных стенкой, эти животные размножались вовсю: Оливье де Серр утверждает, что в садке три на четыре гектара могло появиться 200 дюжин кроликов в год. Клод Лотарингский, аббат Сен-Пьер-де-Без, устроил у себя садок, обнесенный стенами высотой в 9-10 футов, вплотную примыкавший к городским укреплениям. Жители взбунтовались, утверждая, что эти стены могут быть использованы неприятелем для нападения на их город, и набросились на гранд-приора, пытавшегося им помешать снести кроличий садок. Они кричали ему (свидетельство вольности обращения с представителем власти): "Идите отсюда, главный монах, идите служить в своем доме! Если вы не уйдете, мы вас заставим сделать это" - и угрожали "сбрить ему венчик". Стены садка были разрушены, а кролики в ужасе разбежались.
Воск и мед
В Средние века единственным или почти единственным сладким продуктом был мед. Его использовали повсюду и старательно собирали. Лесной сторож, который назывался "bigrus" (это одно из названий пчелы, о которой еще говорили "муш", а от этого слова произошло название одного из самых знаменитых бургундских вин), был обязан искать в лесу пчелиный рой. Пчел тщательно оберегали. Тот, кто незаконным путем присваивал себе рой и не возвращал его владельцу (если их владелец был известен, или сеньору, если это были дикие пчелы), приговаривался к тому, чтобы вернуть обратно целых два роя и в придачу получить двадцать ударов кнутом. Совершенно очевидно, что счастливые случайности, когда в лесу находили пчелиный рой, были вовсе недостаточны, чтобы обеспечить сладким братию, какой бы малочисленной она ни была. Так что люди довольно рано начали заниматься пчеловодством. И монахи по тем же причинам делали то же самое. Кроме того, у них имелся еще один повод для разведения этих трудолюбивых насекомых: потребность в воске. Ибо воск был редкостью и стоил, соответственно, дорого.
В XVII веке Лабрюйер писал: "Воск нужен в алтаре и в Лувре". Церковные свечи для алтаря должны были быть из ярого воска; а во время богослужения их требовалось немало. Филипп Добрый повелел отслужить в картезианском монастыре Дижона панихиду по своему убиенному отцу. Во время этой службы понадобилось четыре толстые свечи, каждая по 6 фунтов, 13 факелов, каждый по 8 фунтов, 12 свечей по 2 фунта каждая, еще шесть свечей по 2 фунта, 20 маленьких свечей по полфунта каждая. Общая стоимость свечей составила 56 турских ливров и 2 су. В данном случае речь идет, конечно, о пышной церемонии. Тем более что она происходила в Бургундии, традиционно отличавшейся грандиозностью богослужений.
Но столь же существенными были и повседневные запросы. В маленьком приорате клюнийского ордена насчитывалось семь светильников для ночи и два для дневного времени, ежедневно (in albis [Деталью литургического облачения священника является белая туника (alba tunica), поэтому любое богослужение совершается in albis. Богослужение по особо торжественным случаям совершается in praecipuis (лат. "исключительный, особый").]) зажигалось по две свечи, а по случаю (in praecipuis) - четыре. Как для мессы, так и для утрени и вечери зажигали семь свечей. Следовало позаботиться и об освещении. В аббатстве Эйнсхем в Англии для трапезной предусматривалось по две свечи на стол настоятеля и еще на каждый другой стол в период от праздника Всех Святых до Сретения Господня. Разумеется, число свечей возрастало, если гостем обители оказывался епископ или аббат "цистерцианского или другого ордена". Свечи требовались также в спальню, скрипторий, в трапезную для гостей, для совершения повечерия.