Повседневный гарем с опасными леди-монстрами
Шрифт:
— Спасибо! Спасибо за все! — шепчет она. — Это было незабываемый вечер! Все это: люди, селфи, сверкающий огнями торговый центр, одежда, лавки, еда! Столько впечатлений! Спасибо тебе, Рик! Ты лучший!
Она провожает меня до двери, а прикрывая ее, вдруг спрашивает:
— Рик… Ты… ты позволишь мне… иногда… Не часто, а так изредка…
Она затихает, но я все еще поглаживаю ее ушки, успокаивая и придавая уверенности.
— Ты позволишь мне заходить в твою комнату, Рик? — на одном выдохе произносит мышка.
— Пф-ф-ф! — я аж подавился со смеху. — Я-то надумал уж!.. Конечно, можно! Да когда угодно и в любое время! Только если зайдешь днем, то сначала постучи, а то я могу быть занят.
Услышав это, Драника вдруг сильно сереет, волнуется, пытается что-то произнести, но замолкает, а потом резко подается вперед, целуя меня в щеку и тут же отстраняется, резко закрывая дверь.
Ошеломленно уставившись в пустоту, дотрагиваюсь до места поцелуя, пожимаю плечами и иду спать. «Интересно, с чего у нее такая реакция? Может, Кира забыла мне о чем-то сообщить? Надо будет у нее узнать подробности…» — все, что приходит мне в голову, прежде чем я окончательно проваливаюсь в глубокий сон…
* * *
— Дорогой, нежнее! Да-а-а! Вот так! А теперь сильнее! Сильнее! О! Да! Да! Я почти… почти! Сейчас!..
— Хватит спать, соня! Подъем!
Вслед за громкими словами в мое лицо прилетает подушка, окончательно прогоняя остатки сладкого сна, в котором я предавался разврату с одной крылатой особой. Как будто этого было мало, на мою кровать прыжком приземляется и чье-то довольно весомое тело, принимаясь тормошить меня, подбадривая веселыми возгласами. Как будто ожидая этого, в открытое окно полились звуки тарахтения генератора строителей, веселый мат и шум бетономешалки.
— Су-у-уки! — тяну, продирая глаза. — Я такой сон видел! Кира! Ты не перышко, знаешь ли!
Восседающая на моих ногах в позе лотоса, куратор показывает пальцем куда-то вниз.
— Да я уже поняла, какой, — издевательски отвечает она. — Дранику, небось, чпокал во сне, негодник? Или… может, ме-ня?
Она показывает язык, КРАЙНЕ эротично проводя им по верхней губе, хотя ее глаза весело блестят. Я же приподнимаю голову, ошеломленно уставившись…
— Да ладно?!
Пытаюсь привстать, чтобы спрятать стояк, но выдернуть ноги из-под тушки Киры — совсем не простое дело! Та с легкой насмешкой наблюдает за моими потугами, а потом спрашивает:
— Может, тебе помочь? У меня ба-а-альшой опыт успокаивать жеребцов, знаешь ли…
И смотрит так, что и не поймешь — прикалывается ли она или прямо намекает! Будь я постарше и поопытнее, пожалуй, откинул бы одеяло, да предложил. Но, я все же остаюсь двадцатипятилетним юнцом, пусть и не девственником… Но все же не профи «Камасутры».
— Обойдусь! — бормочу, все же вытаскивая ноги и слезая с кровати боком, чтобы лишний раз не сверкать достоинством. Мельком замечаю на лице Киры легкую тень разочарования… И она вновь проводит языком по верхней губе! Су-у-у-учка!
— Жаль-жаль-жаль, — усмехается куратор. — Впрочем, я примчалась сюда не для этого. Есть одно дело, не терпящее отлагательств… но сначала ты должен удовлетворить меня…
— Чего? — смотрю изумленно на девушку, прыгая по комнате в штанах. — Кира, это точно ты? Если тебя подменили или держат там внутри в плену, моргни три раза!
— Кофе! — выпаливает брюнетка, отчаянно жестикулируя руками. — Просто кофе! Горячий кофе, а не то, что ты себе там подумал! Ха! Да с чего ты взял, что у тебя вообще есть шансы, паренек! Ты еще слишком мал для такой зрелой красотки, как я!
Он выходит из комнаты, гордо задрав голову, но при этом отчаянно виляя задницей, чего я никогда раньше не замечал! Нет, конечно, она покачивала и раньше ягодицами, но это выходила как-то…нормально для нее. А сейчас словно бес попутал — качает так, словно ноги болят! Да что на нее нашло?
Через пару минут Кира в нетерпении расхаживает по комнате, ожидая, пока я управлюсь с «Экскофенатором 3000», но что-то меня сегодня подводит этот парень: плюется кипятком, фырчит и упирается, не желая взбивать пену молока. Такое с ним иногда случается, все же старичку уже семь лет. Мне не раз предлагали поменять его на более совершенные модели, например, на «Кофетутку» или «HornySlut», но я хранил верность своему железному другу, тем более, он меня почти никогда не подводил. Но вот сегодня решил повыпендриваться, старая сволочь!
— Да что с тобой, блять?! — рычу, когда он в очередной раз швыряет мне пену в лицо вместо того, чтобы нормально взбить ее в чайничке. — Взбесился?! Я ж тебя, паскуда, продам и куплю ту Хорнислутку! Она нормально будет CUM… То есть, пенку взбивать!
— Постой! — вдруг подходит Кира. — Вот вечно мне приходится мужиков успокаивать! Ты не так делаешь!
— Ну, давай, покажи мне, что я делаю не так! — с сарказмом отвечаю ей, освобождая место и обеими руками иронично показывая, где встать. — Буду благодарен, если ты успокоишь этого старого пердуна!
Сам встаю сбоку, чтобы лучше видеть и скалюсь в усмешке. Ну-ну, вот эта дамочка еще будет учить меня, как обращаться с кофемашинами…
А куратор плавным шагом балерины подходит к «Экскофенатору», на ходу… расстегивая блузку и немного выкатывая свои шарики в обрамлении черного кружевного лифчика и, облокачивается на панель, на которой вдруг загораются огоньки! Мать его, он что? Реагирует на самку?!
— Дорогой, — шепчет она т аким голосом, что у меня вновь твердеет все в штанах. — Ты ведь не оставишь такую старую женщину, как я, без твоего горячего, обжигающего и вкусного… М-м-м-м, да-а-а! Покажи мне, что там у тебя внутри! Я хочу попробовать тебя на вкус!
Она елозит грудью по черной лакированной поверхности Кофенатора, на панели которого огоньки уже не горят, а переливаются, как огоньки на новогодней елке. Вдруг из металлической трубочки капучинатора со свистом бьет струя обжигающего пара.
— Какой ты горячий! — ахает куратор, наклоняясь еще ниже и водя пальчиками по резиновому наконечнику, установленному специально, чтобы не обжигаться об обжигающую трубку сброса пара. — Какой же из тебя старичок? Да ты жеребец еще хоть куда!
Дальше начинается такое, что увидишь далеко не в любом стрип-клубе. Пожалуй, мне встречалось что-то похожее в далеком детстве на видеокассете, которую отец от меня прятал под неинтересной обложкой документальных исторических хроник. Конечно, я все равно ее нашел и посмотрел.