Шрифт:
ВОПРОС
Большая часть из четырех акров дна колодца утопала в тени, но свет, отраженный от белой известняковой стены, не давал ему погрузиться в полную темноту. Три обитателя колодца спокойно могли бы увидеть наблюдателя, если бы случайно взглянули в его сторону. Однако он молчал, и игроки его не замечали. Он неподвижно стоял у выхода из тоннеля и смотрел на них с таким выражением на своем узком лице, что его не сумел бы прочитать и самый проницательный нищий в Риме.
В игроках, за которыми он наблюдал, не было ничего примечательного. Одна была девочкой лет двенадцати, а
Пришелец с длинным бледным лицом не сводил глаз с мальчика. В отличие от женщин, одежда которых сковывала активность, тонкое тельце и еще более тонкие конечности мальчика были почти голыми. Единственная одежда – короткая, похожая на килт, ткань из яркой, но вылинявшей шерсти, позволяла ему свободно прыгать и крутиться, как того требовала игра. За ним-то и следил наблюдатель, отмечая каждое движение бледного тельца и нервных маленьких ручек, подмечая малейшую неуклюжесть, приводившую к падению мешочка на землю, каждое подпрыгивание и триумфальный выкрик, когда мальчику удавалось два раза подряд поймать игрушку. Мальчик сохранял достоинство, даже выигрывая у своих старших противников, но неизвестно – выигрывал он благодаря ловкости или из-за женского великодушия. Возможно, наблюдатель и хотел это понять, стоя в тени у выхода из тоннеля.
Игра продолжалась, а тень все больше и больше накрывала сад, который и образовывал дно колодца. Игроки начали замедлять движения, хотя крики ребенка были такими же громкими, как и раньше. Если даже он и устал, то не собирался в этом признаваться. Первой о прекращении игры заявила старшая женщина.
– Пора и отдохнуть, Кирос. Солнце уже заходит, – она указала на западный край колодца.
– Еще сколько хочешь света, и я ни капельки не устал.
– Может, и не устал, но ты скоро проголодаешься. А если Элита и я не перестанем играть, в доме не найдется готовой пищи.
Ребенок не собирался сдаваться.
– А разве я не могу поесть до того, как вы начнете готовить? – спросил он. – Должна быть какая-нибудь еда, которую не надо готовить.
Старшая женщина вопросительно подняла бровь и взглянула на младшую.
– Может, что-то и есть, – ответила младшая на молчаливый вопрос. – Я схожу посмотрю. Вы можете оставаться на свету, пока он нас не покинул, госпожа.
Девушка повернулась в сторону наблюдателя и тут же увидела его.
Ее удивленное лицо привлекло внимание остальных, и они взглянули в том же направлении. Мальчик, который начал было застегивать у себя на плечах легкий шерстяной плащ, отбросил его, издал радостный крик и бросился ко входу в тоннель. Старшая женщина отбросила достоинство, о котором не забывала даже среди игры, и с криком бросилась за мальчиком.
– Подожди, Кирос!
Девушка эхом повторила ее слова, но действовала быстро. Она стояла ближе к тоннелю, чем мальчик, и когда тот пробегал мимо, протянула руки и схватила, закрутилась и на какое-то мгновение почти замотала его в складках своего одеяния. Она держала мальчика, пока старшая женщина прошла мимо, а молчаливый мужчина спускался к ним по каменному откосу, соединявшему выход из тоннеля с дном колодца.
Когда эти двое встретилась у подножия склона, девушка выпустила своего пленника. Он тут же возобновил свой бег к обнимающейся паре; подпрыгивал и крутился вокруг, пока его не обняла рука и не прижала к сомкнувшейся группе. Элита стояла в нескольких ярдах от них и, спокойно улыбаясь, наблюдала за происходящим.
Наконец, старшая женщина отступила назад, все еще не отрывая глаз от пришельца. А он теперь держал мальчика левой рукой, смотря на него так же, как вовремя игры. Первой заговорила жена.
– Четыре месяца. А мне показалось, что прошел, как ты и предполагал, целый год, мой дорогой.
Он кивнул, продолжая смотреть на ребенка.
– Сто тридцать один день. Для меня это было тоже очень долго. Приятно видеть, что у вас все здесь хорошо.
Она улыбнулась.
– Действительно, все хорошо. Открой-ка рот и покажи своему папе, Кирос.
Мальчик в ответ просто подчинился, но со стороны это выглядело триумфальной улыбкой.
– Зуб… нет, два зуба! Когда?
– Сорок дней назад, – спокойно ответила его жена.
– Какие-то неприятности?
– Никаких. Они начали качаться вскоре после твоего отъезда. Элита за Киросом внимательно следила, и мы очень большое внимание уделяли его пище. С ним было все хорошо, хотя я никогда не знала, что он так любит яблоки. И он не трогал шатающиеся зубы, но они наконец просто сами выпали – в один и тот же день.
– И?
– Вот и все. Никаких неприятностей.
Мужчина медленно поставил мальчика на землю, и на его лице впервые появилась улыбка.
– Вы хотите поговорить, – сказала Элита. – Я бы тоже с удовольствием послушала о твоем путешествии, хозяин, но надо приготовить поесть. Мы с Киросом покинем вас пока, и…
– Я тоже хочу послушать! – воскликнул ребенок.
– Я не буду ничего рассказывать о своих приключениях, пока мы все не соберемся за столом, Кирос, так что ты ничего не пропустишь. Иди с Элитой и проследи, чтобы она приготовила то, что я люблю. Ты помнишь, что я люблю?
Беззубая улыбка появилась снова.
– Помню. Вот увидишь. Пошли, Элита!
Он повернулся и ринулся по откосу, девушка быстро устремилась за ним и поймала за руку.
– Ну, хорошо, – сказала она. – Оставайся со мной, чтобы я не упала, камни очень неровные.
Мужчина и женщина грустно проследили, как эти двое исчезли в тоннеле; затем мать быстро повернулась лицом к мужу.
– Расскажи мне все быстрее, дорогой. Ты сказал, что тебя возможно, не будет целый год. Ты вернулся так быстро, потому как что-то узнал или…
Она замолчала и постаралась сделать лицо непроницаемым, но это у нее не получилось. Мужчина обнял ее за плечи.
– Я кое-что узнал, но совершенно не то, на что надеялся. Я вернулся так быстро, потому что не мог оставаться… хотя почти боялся и возвращаться. Если бы я знал про зубы Кироса, то, может быть, смог бы еще задержаться. – Лицо женщины слегка опечалилось. – Я мог бы, моя Юдит. Я не знаю, что мне надо было делать.
– Что ты узнал? Другие целители говорили или писали об этой болезни? Они узнали, как ее лечить?