Пояс оби
Шрифт:
Но неожиданно меня посетила еще одна мысль, не имеющая ничего общего с текущим моментом.
В голове возник образ отца. Я понимала, что преподавательская деятельность во Владивостоке была утомительной и ему часто приходилось бывать в разъездах. Но папа много раз брал нас с мамой в этот город вантовых мостов, а иногда расхаживал с умным видом историка по японскому кварталу и рассказывал местные секреты.
Его последний день, проведенный в кругу семьи, был ничем не примечательным, единственное, что я заметила тогда, – усталость и грусть
Предательские слезы грозили покатиться по щекам, в горле встал удушающий ком.
Такуми внимательно посмотрел на меня, заметив мое состояние.
– Айуми, – еле слышно спросил он. – С тобой все в порядке?
Я была на грани. Родители, самые родные и дорогие мне люди… почему все так резко оборвалось, превратившись в болезненные воспоминания?
После них осталась лишь пустота, которую я отчаянно пыталась заполнить. Но сейчас я знала, как с этим совладать.
Совладать, чтобы не сорваться.
– Закроешь глаза на секунду? – попросила я, немного сомневаясь в разумности решения.
Такуми окинул меня недоверчивым взглядом, но подчинился. Мне не хотелось медлить, и я прильнула к его губам. Одно ощущение заменило другое.
Я уже не думала ни о чем, сердцебиение так ускорилось, что, наверное, Такуми мог услышать биение моего пульса.
Образ отца растворился. Как и ожидалось, Такуми не ответил на поцелуй: он открыл глаза и наблюдал за происходящим. Я отстранилась, прекрасно понимая ироничность ситуации, которую же и создала.
– А теперь мы можем поговорить? – сказал он как ни в чем не бывало и прищурился.
15. Такуми
Пятнадцать лет назад
Я добрался до леса буквально за мгновение до того, как тучи заслонили луну и мир погрузился во мрак. Осторожно шагая по тропинке, пытаясь не оступиться и не свалиться на землю, я продолжал выискивать знакомый силуэт, но тьма мешала мне разглядеть окрестности: я не видел ничего дальше кончика собственного носа. Я находился в чаще леса, деревья сливались в единую темную массу, я не мог ничего толком различить, поэтому шел давним привычным маршрутом – по памяти.
Споткнувшись пару раз о сырые ветки, я почти добрался до нужного места, благо сквозь деревья пробивался свет фонаря.
На поляне я увидел девушку. Ее звали Нана, мы любили проводить время вместе, схоронившись от чужих глаз.
Отец не переставал твердить о важности брака: он успел заблаговременно обо всем позаботиться и нашел девушку из порядочной семьи. Правда, я до сих пор ничего о ней не знал.
А сейчас наступил момент для иного опыта: мне хотелось самому познать тонкости интимного общения между мужчиной и женщиной – и чем раньше, тем лучше. Я не желал ждать ту самую, единственную.
С Наной было просто. Мы одноклассники, а вечерами несколько раз в неделю встречаемся в условленном месте. Нана была неприметной тихоней, но лишиться девственности я хотел именно с той, которая не разболтает о моем фиаско в случае провала.
Нана была в легком белом сарафане, перетянутом тонким поясом: наряд делал ее визуально еще хрупче и стройнее. Переносной тётин озарял девушку мягким светом, и меня охватило приятное возбуждение. Я не мог сдерживаться. Ничего не говоря, я жадно накинулся на нее, не желая тратить время на досужие разговоры.
Наши дома разделял небольшой лес, вдоль которого проходила дорога, но электрические фонари работали с перебоями, поэтому Нана часто брала тётин.
Застегнув штаны, я проводил ее до дома, аккуратно шагая по обочине и придерживая девушку за плечи. Попрощавшись, я свернул с дороги, чтобы сократить путь домой.
Уханье сов и крики ночных птиц, круживших над головой, не прекращались, не позволяя мне заблудиться. Вдалеке послышался гром, хотя дождливый сезон начала лета уже закончился. Я ускорил шаг, стараясь обогнать тучи, бежавшие по небу.
Но внезапно я остановился. Скрип колес и стук копыт оборвали тишину, и я насторожился. Встретить лошадь в нашем пригороде – большая редкость. Я решил выяснить, что происходит, спустился по склону и заметил человека в лохмотьях. Он брел по берегу реку, нахлобучив на голову соломенную шляпу сугэгаса, которую носили фермеры, странствующие писатели, монахи и прочий вольный люд.
Теперь луну не скрывали тучи – мне даже удалось разглядеть иероглиф, означающий, что повозка нагружена алкоголем.
«Торговец саке? – промелькнуло у меня в голове. – Что за бред. В двадцать первом веке никто не торгует саке в повозке, да еще практически в лесу».
Я решил понаблюдать и присел на холодную землю. Путник тем временем продолжал путь. Я встал и последовал за ним, внимательно всматриваясь в полумрак.
Опасаясь быть замеченным, я время от времени прятался за деревьями, когда человек делал остановки. Вдруг прогремел гром, и дождь хлынул как из ведра без предупреждения. Торговец саке под натиском ливня уже подгонял лошадь, и я почти потерял его из виду, не успевая за незнакомцем, кроме того, мне приходилось шагать по холмистой местности.
Неожиданно дорогу мне преградил овраг: земля размокла и превратилась в месиво из комьев почвы и листьев. Дождь не давал продолжить слежку.
Решив вернуться назад и бросить неудачную затею, я поплелся прочь. Одежда отяжелела от воды и не давала свободно двигаться, а пот смешался с каплями дождя, которые попадали в глаза и вызывали дискомфорт. Спустя некоторое время ходьбы по пересеченной местности мои ноги подкосились: я увяз в лесной жиже. Потеряв равновесие, я упал и покатился с обрыва.