Пояс шахида
Шрифт:
— Мирза Московский, значитца, — Сыч опять натянул улыбку. — Приятно пообщаться с таким человеком, сказал людоед. У нас на костре — лучшие люди села. А, Мо?
— Хорошая цель, — одобрил молодой молчун, бесстрастно глядя на экран ноутбука. — Габаритная.
— Так что, хлопчики, честь нам оказали, — Седой опять цыкнул зубом и криво ухмыльнулся. — Вот так запанибрата общаться стесняются — Мирзу привлекли. Значит, дружелюбно целовать в сахарные уста не будут…
Сергей не выдержал — осуждающе покачал головой. Неприязнь к спутникам не проходила. Ну что за люди? С ними человек, у которого такое горе… В его родном городе, столице
Уроды — одно слово. Сердца у них нет. Посидели бы в плену — я бы на вас посмотрел… Особенно раздражал молодой симпатичный молчун: и не столько он сам, сколько его взгляд — тупой, бессмысленный, отрешенный какой-то от всего сущего. Натуральный зомби. Покажет Сыч пальцем на кого — убьет не задумываясь. Интересно, его мама родила или на фабрике отштамповали?
Про Мирзу, однако, намотал на ус. Если этот полевой будет присутствовать на «стрелке» и случится заварушка — объект номер один. Броситься, вцепиться мертвой хваткой, удавить и умереть с легкой душой, получив полкило свинца куда только можно. Славный враг — хорошая смерть…
Увы, Мирза на «стрелку» не попал. В планы Седого не входила встреча с ним и его командой. Потому Седой довольно долго забавлялся телефонными звонками, болтая переговорщиков по московским закоулкам и проявляя при этом прямо-таки феноменальное знание городских окраин. [37] В конечном итоге эскорт, состоявший из Мирзы с бригадой, отсекли от головной машины переговорного ядра каким-то «левым» «КамАЗом», сломавшимся в таком неудачном месте, что объехать его никак не получалось, а оттащить — только тягачом. Справа была крутая насыпь железной дороги, слева — глухая бетонная стена какого-то необъятного оборонного предприятия. В общем, объезд — минут двадцать. Или пешком. А собственно переговоры провели за десять минут. И ничего: разошлись, как планировал Седой.
37
Сергей, разумеется, не знал, что Шведов — коренной москвич и двадцать лет развлекался в родном городе оперативной работой.
— Мирзе передай — стареет, — на прощанье сказал «царю» Седой. — Пусть домой едет — баранов пасти…
За время дружеского ознакомления серьезного молодого человека с жизнью московской диаспоры Мирза частенько попадал в объектив его камеры. Пользуясь в качестве стартовой страницы информацией Седого, Сергей по крупицам собрал сведения, доступные, в общем-то, любому глазастому, ушастому и не в меру любопытствующему индивиду, и сделал некоторые выводы.
Клан Дадашевых прочно «сидел» в банковском деле.
Старший брат — Арсен — возглавлял холдинг «Конверсия», двое средних погодков — Рустам и Али — трудились в структурных составляющих холдинга, а младшенький — Мирза — отвечал за безопасность семейного бизнеса.
И не только семейного. Мирза, в точности следуя данным ему рекомендациям Седого, регулярно «решал проблемы» других кланов диаспоры и осуществлял координацию с «регулярными войсками» непримиримой чеченской оппозиции. По последнему пункту глазастый и ушастый, разумеется, самостоятельно добыть информацию не мог, но… об этом неоднократно сообщали какие-то вредные писаки в Интернете! Да не просто сообщали, а приводили
Согласитесь, в качестве объекта для следующей акции такой серьезный товарищ смотрелся очень даже заманчиво.
— Ты мой, говнюк, — гундосил в нос Сергей, просматривая свои записи. — Ты уже труп!
Так на заре его туманной юности гундосили лихие герои пиратских боевиков, обращаясь к очень нехорошим людям. Вернее, гундосил страдающий гайморитом переводчик, но суть от этого не менялась: плохие люди в тех боевиках заплетали ласты по железному графику, а герой со знанием дела щупал у них пульс, констатируя предпосылки к трупному окоченению.
В первоначальном варианте Мирза виделся Сергею в качестве обычного изуродованного взрывом трупа, в щедром обрамлении невнятных останков трех-пяти ему подобных одиозных личностей. Тот факт, что все эти одиозные, вкупе с Мирзой, имели богатый боевой опыт, звериную интуицию и волчий нюх на опасность, Сергея отчего-то не смущал. Наш парень подобного опыта не имел, ни в одном боестолкновении не участвовал, об убийстве себе подобного имел среднекнижное понятие… И при этом твердо верил в свою неординарность и гениальность. Надо устранить — устраним. Посидим, подумаем, начертим план, составим графики, достанем экипировку, вооружение…
Третья акция, шибавшая из подсознания жуткими стонами умирающего чеченского юноши, внесла в первоначальные радужные проспекты здоровенные коррективы.
— Не стреляй, брат… Не бросай… брат… умираю я… Да уж… Акции надо готовить на порядок тщательнее.
Всесторонне изучать личности «объектов» и сводить процент побочного вреда до минимума. Собственно стрельба и взрывы — последний штрих, завершающий скрупулезную подготовительную работу, финальный взмах кистью над эпохальным полотном… Разумеется, совсем без крови в таком деле не обойтись. Но хотелось как-то по-иному… Как-то симпатичнее, глаже, чище…
А ещё — хотелось чего-нибудь более масштабного. Очень может быть — именно эпохального. Желание штамповать одну за другой кровавые расправы, более похожие на тривиальные грабежи и налеты, усохло и съежилось. Если уж взрывать — так пару «мерсов» с «волками». Бах! Минус десять вражьих солдат. Еще лучше, если там окажется парочка «одиозных» командиров. И совсем хорошо, если никто фугасы ставить не будет, а они сами друг друга перестреляют. И, возможно, надругаются над трупами.
— Какая замечательная идея! И где мои мозги раньше гуляли?
Таким возгласом Сергей разразился в тот день, когда заказал Васе сканер. Позавтракал, пешком отправился к паркингу, и по дороге осенило.
Собственно, идейка родилась несколько ранее, когда страдал в прострации и ковырял в Интернете версии о «войне кланов». Но была она (идейка, а не война) какая-то робкая и худосочная. Кормить её надо было и лелеять. А как покормили и самую малость отлелеяли — прочистила горло и рявкнула. Вот она я! Нате…
Изучая деятельность диаспоры, Сергей вышел на интересную закономерность. То, что она интересная, выяснилось гораздо позже — после акции. А до сего момента все казалось вполне обычным — общество, в котором наш парень вырос и воспитывался, страдало такими же точно закономерностями, и никто на это внимания не обращал.