Пояс жизни
Шрифт:
Когда Виктор подошел к дому, в окнах горел свет, и он заглянул в окно.
Светлана и Дерюгин сидели рядом, и Дерюгин что-то говорил, — должно быть, ласковое и теплое. Так по крайней мере заключил Виктор по выражению его лица; Светлана слушала, улыбалась, но сама то и дело поглядывала на дверь.
«Боится, что я войду, — подумал Виктор. — Влюбленные!» Что ж, он не будет мешать… Вся усталость, когда-либо испытанная им в жизни, стекла в ноги; тяжелые, противно подгибающиеся, они почти не слушались, когда он, спотыкаясь, торопливо уходил в темноту. Миновав последние постройки, он полез в гору, продираясь сквозь ветви кедров и лиственниц, оступаясь в колдобины. Ему даже не пришло в голову защитить лицо от жгучих уколов хвои, и лишь позднее он ощутил, как саднит исцарапанную кожу. Устав, он упал грудью на землю и долго лежал так.
Тучи разогнало, но была пора новолуния, и ночи стояли темные. Тоненький, бледный месяц с трудом выбрался из-за далеких гор и по неопытности запутался в ветвях дальних лиственниц.
Но потом он выскользнул из ветвей на простор звездного неба, и звезды нехотя посторонились, уступая ему дорогу. Теперь было видно, что к повернутым на север острым рожкам месяца припаян тоненький серебряный обруч, и месяц стал похож на акробата, катящегося по небу в серебряном колесе.
Виктор смотрел на месяц, на светлые точки звезд. Там, на Луне, уже побывали Батыгин и Джефферс. Он тотчас представил себе светящийся шар Земли, черные космические пространства и множество других светящихся и несветящихся шаров, летающих там. И представил себя, Виктора Строганова, на звездолете парящим между планетами… Но что же общего между его столь жалким положением и покорением космоса?.. Будущий покоритель космических пространств лежит, словно придавленный к земле, поверженный — и почему? — потому что девчонка влюбилась в другого парня, а не в него! Смешно! Виктор попытался засмеяться, но не смог.
И все-таки он встал и сказал себе: «Главное — полететь с Батыгиным».
Он давно слышал крики Светланы и Дерюгина и теперь отозвался.
Первой встретила его Светлана.
— Где же ты пропадал? — тихо спросила она. — Я… мы ждали тебя! — и тотчас, отпрянув, громко крикнула: — Юра, вот он! А мы-то боялись, что с ним случилось что-нибудь.
— Что со мной могло случиться? — небрежно ответил Виктор. — Гулял вон там, за сопкой…
На следующее утро Виктор хотел, как обычно, пойти рыть магистральную канаву, но неожиданно приехал Травин с новыми сотрудниками, которых Виктор не знал. Среди них были рыжая девушка, очень юный молодой человек — Костик Курбатов, и геоморфолог Свирилин, — он казался старше других, быть может потому, что отпустил небольшую черную бородку, клинышком торчавшую вперед.
А Линькова среди них не было.
— Не понравилось ему у нас, — ответил на вопрос Виктора Травин, и левая бровь его слегка шевельнулась. — Ты можешь остаться в лагере. Канаву теперь будут рыть другие.
6
В Кызыл Денни Уилкинс прибыл без всяких приключений. Осмотревшись на месте и точно установив местонахождение отряда Травина, он ушел в горы. На третий день Денни Уилкинс добрался до базы отряда и укрылся на склоне сопки в старых выработках… Проснулся он на рассвете. Густая роса покрыла траву. К штольне не вело ни одного следа.
Спрятав рюкзак, он зажег фонарь и осторожно пошел в глубь штольни. Свет дробился, отражаясь в тысячах ледяных игл, и в воображении Денни Уилкинса промелькнули образы детских сказок… Закончилась штольня узким и низким забоем. Под толстым слоем льда белел кварц. Присмотревшись, Денни Уилкинс обнаружил узкий лаз и протиснулся в него. Дальше подземный ход расширялся. Вскоре Денни Уилкинс шел во весь рост. Вдруг он остановился — до слуха его донеслись голоса. Говорили по-русски, как и следовало ожидать, но в первую секунду Денни Уилкинс удивился этому: в таинственной обстановке он словно отрешился от реального мира, в котором ему предстояло действовать. Крадучись, он достиг выхода и понял, что прошел сопку насквозь. Теперь он находился совсем рядом с жилищем участников экспедиции. От входа в штольню, вдоль по склону, тянулась старая, из прогнивших досок галерея. Денни Уилкинс вошел в нее и приник к щели. Он увидел дома — старые, вросшие в землю, — и людей у костра. Над костром на тагане висел чайник. Из черного пролета распахнутой двери вышла девушка с ослепительно белым полотенцем на плече. Навстречу ей поднимался юноша с двумя ведрами воды. Он что-то сказал девушке, но та отрицательно мотнула головой и побежала вниз. Потом к костру подошел высокий старик, похожий на Джефферса, и Денни Уилкинс тотчас узнал Батыгина.
В лагере жизнь шла своим чередом, никто не подозревал о присутствии Денни Уилкинса, и он решил понаблюдать. Завтракали в доме, вернее, в разных домах — кто где жил. Потом из дома напротив вышел коренастый юноша с волосами соломенного цвета и сел у костра. Денни Уилкинс припомнил, что его фамилия Дерюгин. Следом за юношей к костру подошли две девушки. В одной из них, — очень миловидной, с худеньким лицом и большущими светло-карими глазами, — Денни Уилкинс признал Светлану. Но его внимание привлекла вторая девушка. Солнце светило ей в затылок, и пышные рыжеватые волосы окружали голову девушки золотым сиянием. «Хороша», — подумал Денни Уилкинс. Минуты через три из дома выбежал широкоплечий парень — красивый парень, как отметил про себя Денни Уилкинс, узнав в нем Виктора Строганова. Виктор огляделся, увидел Дерюгина и девушек у костра и направился к ним. Сначала они все о чем-то болтали, а потом Дерюгин и Виктор затеяли спор. Они спорили и оба посматривали на Светлану, ища у нее поддержки или одобрения. «Соперники, — безошибочно определил Денни Уилкинс и улыбнулся. — Тем лучше, если соперники…»
Он прислушался к спору и удивился: спор шел о каких-то научных проблемах; Денни Уилкинсу никогда не пришло бы в голову завоевывать симпатию девушки таким образом. Светлана делала вид, что спор ее не интересует; а может быть, он и действительно ее не интересовал. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы к спорщикам не подошли Батыгин и Травин. Виктор тотчас поднялся им навстречу.
— Николай Федорович, география — наука старая или молодая? — спросил он.
— А ты как думаешь?
— Я знаю, что молодая. Если по-настоящему считать (взгляд в сторону Светланы), лет сто ей, не больше.
— А если не по-настоящему? — улыбнулся Батыгин.
— Дерюгин пять тысяч лет насчитывает (опять взгляд в сторону Светланы). Я его понимаю, но только он не прав.
У костра теперь собрались почти все участники экспедиции, и Батыгин сказал:
— А ну, выкладывайте каждый по очереди свои соображения.
— Всем известно, — хмуро ответил Дерюгин, — что и тысячу, и три тысячи лет назад путешественники и мореплаватели странствовали по Земле и занимались географией.
— Правильно, — согласился Батыгин. — Ведь именно они — моряки, купцы, воины, натуралисты, миссионеры — были первыми описателями Земли. Они прокладывали пути в неизвестные страны, рассказывали о них удивительные истории современникам. А если так, значит, география — одна из древнейших наук. Верно?
— Верно, — отозвалось сразу несколько голосов, а Травин засмеялся.
— Нет, неверно, — упрямо сказал Виктор. — Сто лет географии.
— Юра вспомнил о путешественниках далекого прошлого, — продолжал Батыгин. — Да, в то время географы действительно открывали новые страны, описывали их… Но что можно описывать и открывать?.. Очевидно то, что еще не открыто и не описано? А если все открыто?
— А я про что говорю? — воскликнул Виктор. — В конце прошлого века закончился описательный период в развитии географии и начался период обобщения материала, — география стала подлинной наукой!.. Я же читал! Сто лет географии! А астрогеографии и того меньше!
— Виктор по-своему тоже прав, — согласился Батыгин. — География обрела новые задачи, новые цели. Нынешняя физическая география совершенно не похожа на ту, которой занимались наши далекие предшественники. Ведь в конце прошлого века с географией приключилась еще одна беда: ботаника отобрала у нее растительность, гидрология — воду, климатология — воздух и солнечное тепло, почвоведение — почву, геоморфология — рельеф…