Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть
Шрифт:
– Скорц, скажи Вестабулю, что сопровождение уже выслано, – велел он мирным и спокойным тоном. – Мы откроем дверь через пару минут.
Связист поспешно приступил к выполнению приказа, а Ник повернулся к Лит:
– Возьми с собой Симпера. Приведите это чучело сюда. И не забудьте вооружиться.
Пусть амнионы знают, что Саккорсо готов постоять за себя. Глаза Лит сверкнули. Она кивнула и покинула мостик. Посмотрев ей вслед, Ник почувствовал приятное тепло в паху. После гнусного предательства Морн ему впервые захотелось женщину.
Скорц
Вестабуль стал жертвой неудачного эксперимента – вернее, не совсем удачного. Человеку ввели мутаген, который, по мнению амнионов, должен был превратить его в одного из них – как генетически, так и психически, – оставив физическое тело без изменений. Однако сохранились только части его прежнего «я» – упрямый остаток человеческого. Уцелели лишь отдельные области мозга, некоторые привычки и шаблоны мыслей. Большая часть его тела осталась прежней: одна рука, почти вся грудь, обе голени и половина лица. Он без особых затруднений мог дышать обычным воздухом. Но на коленях бугрились узлы амнионской кожи. Они так сильно выпирали наружу, что для свободы движений ему пришлось вырезать дыры в костюме. Вторая рука выглядела как металлическая ветвь дерева, покрытая ржавчиной. Лицо было обезображено немигающим амнионским глазом, полным отсутствием губ и большими острыми зубами.
Лит и Симпер сопроводили эмиссара на мостик. Они едва не подталкивали его стволами оружия. Но Вестабуль не выказывал страха – похоже, он просто забыл о собственной смертности, поскольку индивидуальная жизнь не имела значения для амнионов. И даже его уникальность среди людей являлась лишь инструментом, а не вопросом идентичности. Это было его силой. Однако это могло стать и его слабостью.
– Можете ничего не говорить, – дружелюбно сказал Ник, когда эмиссар предстал перед ним. – Я сам догадаюсь. У вас болят ноги, и вы хотите сесть.
При этом напоминании об их предыдущей встрече Вестабуль заморгал человеческим глазом.
– Нет, капитан Саккорсо, – произнёс он скрипучим голосом. – Я хочу, чтобы вы выполнили свои обязательства перед амнионами.
Ник пожал плечами.
– Ладно, тогда сяду я. Вид такого дерьма, как вы, вызывает у меня слабость в коленках.
Щёлкнув пальцами, он поднял Мику с кресла, занял её место за командным пультом и небрежно развернулся к Вестабулю.
Усмехнувшись в ответ на строгий взгляд эмиссара, Ник отдал приказ:
– Скорц, сделай запись этой встречи. Поставь сё на автоматическую трансляцию. Если с нами что-нибудь случится – к примеру, если нас внезапно атакуют или если Вестабуль сыграет роль камикадзе, – я хочу, чтобы Башня услышала всё, о чём мы тут говорили.
Он взглянул на связиста и предупредил:
– Но только в том случае, если наш корабль будет атакован или взорван. Если этот увалень будет вести себя честно, то беседа должна остаться конфиденциальной.
– Всё ясно, капитан, – ответил Скорц и
– Я готов вас выслушать, – сказал Ник, обращаясь к Вестабулю. – Но, вероятно, вам лучше начать с того, какие именно соглашения вы хотели бы видеть исполненными, – и почему, чтобы мы точно знали, о чём говорим.
И Башня тоже.
Мигающий глаз Вестабуля был единственным намёком на то, что он мог переживать человеческий гнев, и волнение. Однако его поза и тон не выражали никаких эмоций.
– Капитан Саккорсо, это глупо, – ответил он. – Вы волнуетесь по поводу опасностей, которых не существует, и в то же время подвергаете себя реальному риску. Вы заключили сделку с амнионами.
Секунду или две он подыскивал нужное слово.
– Это было добровольное соглашение, предполагавшее обоюдное удовлетворение провозглашённых требований. Мы выполнили свои обязательства. А ваши обязательства остались неисполненными.
– Это не моя вина, – добродушно отозвался Ник. – Я же говорил вам: мать ребёнка сошла с ума. Вы можете назвать это бунтом одиночки против коллектива. Мы ограничили её свободу передвижений, но она оказалась более безумной, чем я предполагал. Ей снова удалось сбежать.
Амнион как будто и не слышал Ника.
– Вы неоднократно обещали исполнить свои обязательства, – продолжил Вестабуль. – Но пока не сделали этого. Вы согласились заплатить нам за неприятности, которые создали для нас, и до сих пор не предоставили этого возмещения. Мы не можем назвать такую сделку честной.
Ник оскалился в усмешке.
– Вы что, не слышали меня? Я же сказал, она сбежала. Мы её заперли в каюте, но ей удалось ускользнуть. И поэтому вы не получили того, что я обещал. Она изменила курс спасательной капсулы.
– Это не наша забота, – бесстрастно произнёс эмиссар.
– Чёрт бы вас побрал!
Ник притворился, что рассержен. Гнев казался естественным, но это было чистой игрой. Он не мог сердиться, его разбирало веселье.
– Короче, это все из-за неё. Я вас не обманывал. Ребёнок теперь у Билла. Он забрал и мальчишку, и капсулу. Я сказал ему, что этот «человеческий потомок» нужен вам, но Билл мне его не вернул Я даже хотел выкупить ребёнка, однако вы, придурки, аннулировали мой кредитный модуль. Вы сделали меня беспомощным! И теперь ещё что-то хотите? Вы твердите, что я должен исполнить свои обязательства. А я говорю, что лучше жрать дерьмо, чем вести с вами какие-то дела!
– Капитан Саккорсо.. – произнёс Вестабуль и сделал какой-то непонятный жест.
Возможно, он хотел утихомирить Ника или пригрозить ему. Или это был невральный атавизм.
– Нет, дайте мне сказать! – перебил его Ник, внеся ещё частичку гнева для маскировки своего намерения. – Я вас не обманывал и вёл с вами честный торг. Я отдал вам кровь на анализы. Но вы изменили сделку. В обмен на ребёнка вы предложили мне запчасти к тахионному двигателю. Запчасти, которые оказались неисправными! Вы пытались убить меня в бреши!