Появляется всадник
Шрифт:
Заняло свое место. Териза помнила все, несмотря на смятение чувств. Изображение вернулось, чтобы она могла увидеть, как на людей Пердона нападают жуткие черные пятна, вырывающие сердца у живых людей.
А Вагель сказал о верховном короле Фесттене: «Единственное удовольствие, которое он получил—уничтожение Пердона».
Будь они все прокляты.
— Проще простого, — заметил Хэвелок. Он был таким же безумным, как и обычно, но ему удалось найти прагматичный выход из создавшейся ситуации. — Восстановите все, как было. Вы побывали в этой комнате.
Он прикован, мысленно ответила Териза. Нам не позволят появиться там и снять с него оковы.
Тем не менее, она посмотрела на зеркало, пытаясь отогнать сомнения и изжить из сердца тревогу, пытаясь восстановить тьму, где Эремис держал ее пленницей…
И не могла. Она была чересчур напряжена; ее сосредоточенность оставляла желать лучшего. Она не могла припомнить, какой была кровать, далеко ли от нее находился дверной проем, где были кольца, к которым крепилась ее цепь и цепь Найла. А без точной картинки в мозгу…
Джерадин обнял ее.
— Ты ни в чем не виновата. Это просто невозможно. — Его тон был тихим, успокаивающим; но в нем пробивались нотки отчаяния и боли, которые он пытался подавить. Должно быть, он пережил кошмарное время, пока ее не было, — должно быть, он очень хотел спасти Найла, но заставил себя сдерживаться ради нее. — Вот почему Эремис не освещает важнейшие части Эсмереля. Вот почему я не смог прийти тебе на помощь. Если ты изменишь изображение, то не поймешь, попала ли именно в нужную точку. А если ошибешься, все мы можем погибнуть. Ты можешь вызвать изображение где нибудь внутри горы, и как только ты осуществишь воплощение, тебе придется иметь дело с миллионами тонн камня. Тебе необходим свет. Обнимая ее, он повторил:
— Ты ни в чем не виновата. Мы вытащим его другим способом.
В его голосе не было уверенности, не было силы. Он просто пытался успокоить Теризу. Но она обнаружила, что верит его словам. Мы вытащим его другим способ ом. Он говорил это искренне, также искренне, как она клялась: Я у бью его.
Пережитый кошмар мало—помалу отпускал ее, она обмякла в объятиях у Джерадина, тихо прося поддержать ее, дать ей время отдохнуть.
— Мне кажется, Джерадин прав. — Экзальтация Мастера Барсонажа постепенно прошла. — Мастер Эремис коварен. Темнота — это препятствие, которое еще ни один Воплотитель не придумал, как одолеть. Не вините себя, миледи. Ваши достижения и так кажутся воистину чудом.
Хорошо. Хорошо. Она никогда не сможет бороться, если будет сникать при первой же неудаче. Она не могла добраться до Найла; ладно. Но она способна думать. Эремис совершил над ней насилие своими руками. Думай. Он был готов и на худшее — но она ускользнула. Нужно думать; выбирать; действовать. Начни с чего угодно. Джерадин не выпускал ее из объятий. То, как держали Теризу его руки, было намного чудеснее любого воплощения. Он не собирался бросать Найла на произвол судьбы. Хорошо.
Начни же с чего—нибудь. Она прерывисто вдохнула.
— Не понимаю, как мне это удалось? Я ведь была по другую сторону зеркала. Мне казалось невозможным
Джерадин крепче обнял ее. Ответил магистр.
— Знаток это умеет. Идея принадлежит Джерадину, но он не может пользоваться плоскими зеркалами.
— Вы правы. Мы не знаем способа воплотить себя в обратную сторону. Даже для нас — для Воплотителей с талантом создавать зеркала — вход в зеркало осуществляется легко, без всяких усилий, но вычленение чего—либо из изображения требует жестов, подготовки — определенной концентрации таланта Воплотителя. Ведь, кроме всего прочего, зеркало здесь, а не там, где вы были.
Но когда картинка в этом зеркале изменилась с песка на тьму, мы тут же заметили это. И Джерадин предположил, что это сделали вы. А Хэвелок — Знаток. Нам повезло, — Барсонаж кисло улыбнулся, — что его теперешнее состояние позволяет ему действовать разумно. После того как Джерадин все объяснил, Знаток осуществил воплощение, которое позволило вам спастись.
С ошеломляющей ясностью Териза вспомнила, как Мастер Эремис прыгнул на нее сквозь тьму, вспомнила его нападение. Почти впадая в панику, она отстранилась от Джерадина. Но паника не захватила ее; наверное, она потеряла эту способность.
И прежде чем Хэвелок успел остановить ее, она обняла его за шею и поцеловала.
Всего на мгновение глаза старого Воплотителя сошлись к носу; он заулыбался, словно восторженный мальчишка. Поразительно, с какой легкостью она простила ему то, что он не помог ей сражаться с Мастером Гилбуром.
Но почти тут же его глаза закосили в разные стороны; нос навис хищным клювом, словно обещая насилие. К счастью, он ничего не пытался сказать.
Он не попробовал остановить ее, когда она повернулась к Джерадину.
Джерадин жадно смотрел на Теризу. Впервые за все время она увидела, что по его щекам текут слезы.
Заметив это, она замерла. Он понимал, в какой она была опасности. Пока она была пленницей Эремиса, а он здесь — отрезанный… Ей представилось, как он лихорадочно ищет выход… Внезапно она кинулась ему на шею.
— О, моя любовь, — выдохнула она. — Ты изменил зеркало. Ты, должно быть, чуть не сошел с ума, пытаясь добраться до меня.
Джерадин продолжал обнимать ее; и снова ответил Мастер Барсонаж.
— Наш Джерадин доказал, что он почти такой же источник чудес, как и вы, миледи. — Он говорил спокойно, но, несмотря на самообладание магистра, она расслышала в его голосе дрожь гордости. — Конечно, мы знали, что он способен на удивительные вещи со своим зеркалом. Поэтому не слишком удивились, когда враги Орисона уничтожили его зеркало.
Потрясенная Териза замерла. Уничтожили?.. Ее связь с домом оборвана.
Тогда как?..
— Без своего зеркала, — продолжал магистр, — считали мы, он будет беспомощен. Но он доказал, что он воистину Знаток, во всяком случае в том, что касается нормальных зеркал. — Барсонаж показал на изогнутое зеркало рядом с пейзажем пустыни. — Он получил изображение Эсмереля и использовал его, чтобы отыскать вас. Только темнота не позволила ему достичь цели.