Шрифт:
Пролог
Как я могла настолько глупо вляпаться? Зажмурившись, перевожу дыхание, в который раз пытаясь найти выход. И чем больше думаю, тем ощутимей привкус горечи во рту. Выход пока никак не находится. Но это ведь не повод сдаваться.
Вскинутые над головой и прикованные к батарее руки уже давно онемели. Чёртовы мрази позаботились, чтобы я так и не смогла найти удобную позу. От дикого холода пробирает конвульсивная дрожь, которую удержать уже никак не получается. И приходится раз за разом закусывать губы, чтобы не скулить от боли во всех мышцах. Нет уж. Такой радости я им не доставлю.
В комнате царит кромешная темнота. Но я помню, что она напоминает пустую коробку. И каждый вздох здесь превращается в эхо. Наверное, это должно меня напугать. Как и то, что двое здоровенных жутких мужиков грубо содрали с меня всю одежду и оставили голой. А перед этим ещё и красочно описали, что со мной сделают, если я ещё раз попытаюсь бежать.
Ну-у-у, они своего добились. Мне действительно стало страшно. До безумия. До тошноты и вскипающих на глазах слёз. Но поддаться этому, означает проиграть.
Слышу чьи-то шаги. Там за дверью, которой я не вижу. Кто-то приближается. Не один. Они точно идут сюда, ко мне. Вот теперь сдерживать панику становится почти невозможным. Ужас поднимается изнутри удушающей волной, заставляя задыхаться, терять остатки самообладания.
Только не сюда. Не трогайте меня! Не трогайте!
Но замок неумолимо щёлкает, и в комнату врывается свет из коридора. Рассеянный и тусклый, скорее всего. Но для моих глаз ослепительно-режущий. Инстинктивно пытаюсь прикрыться хотя бы локтями и едва не вою от боли, прострелившей плечи. Из глаз всё-таки брызжут слёзы. Делая приближающийся силуэт ещё более размытым и нагоняющим панический ужас.
– Как это понимать, Джуэн? Почему девчонка в таком состоянии и находится здесь, а не общей комнате? – вспарывает тишину ледяная сталь незнакомого голоса.
– Кайтан, маленькая дрянь пыталась сбежать. И орала как резанная, остальные начали беспокоиться, – оправдываясь, лебезит тот самый ублюдок, что отвесил мне оплеуху, едва не зашибив.
– То есть как сбежать? – холодно интересуется первый. Рассмотреть его у меня по-прежнему не получается. Но от одного его присутствия в глазах от ужаса темнеет. Опасный. Гораздо опасней тех, что притащили меня сюда. – Вы что, её не усыпили?
– Усыпили, конечно. Как было не усыпить, если она ещё в клубе отбивалась, как дикая кошка. Только, ты не поверишь, она проснулась, Кайтан. И больше воздействию не поддаётся. Вот пришлось припугнуть и оставить здесь.
– Проснулась, говоришь? – в голосе этого жуткого Кайтана появляется по-настоящему хищный интерес. Он склоняется ко мне, и, даже не различая чётко лица, я чувствую пробирающий до костей, пристальный, изучающий взгляд.
– Проснулась в машине. Разбила Краму нос, зарядив пяткой, – продолжает расписывать мои подвиги ублюдок Джуэн. – Зачем тебе такая бешенная? Одни проблемы с ней будут. Отдай её нам, Кайтан.
И столько похотливого предвкушения в голосе этого мерзкого подонка, что меня передергивает от гадливости. Даже в темноте я чувствую его липкий взгляд. От смеси животного страха, ярости и жгучей ненависти к этим мразям, к горлу подкатывает горькая тошнота. Не дамся. Буду драться до последнего.
– Ещё раз позаришься на моё, заставлю собственные внутренности жрать, – холодно чеканит тот, что явно тут самый главный, выравниваясь и оборачиваясь к своему подхалиму.
От ледяной угрозы в его голосе у меня волосы на голове дыбом поднимаются, а тот, кому она предназначена, давится воздухом, хрипло сипя. Падает на пол, хватая руками горло, раздирая его, пытаясь сделать вдох. Огромный, смуглый до черноты, детина способный одним ударом вышибить из меня дух, усыпивший меня в клубе простым приказом: «Спи!» сейчас похож на бьющуюся на суше подыхающую рыбу. И сразу становится понятно, кто в этой комнате самый страшный хищник. Кайтан… что он такое?!
– Я твой хозяин, девочка, – поворачивает ко мне голову, обжигая взглядом даже в полумраке моего карцера. – И ты должна уяснить, что от меня тебе не сбежать, не скрыться и не спастись. Я всё равно найду тебя. И накажу. Так, что будешь умолять о смерти.
Он что, прочитал мои мысли? Или просто угадал? Ну не может же такого быть! Не может! Мамочки, куда я попала? И что значит «хозяин»? Серьёзно? А я тогда кто? Рабыня? Нет уж!
– Зачем я вам? Что вы собираетесь со мной делать? – пытаюсь говорить спокойно, а на деле пищу испуганной дрожащей мышью.
– Я собираюсь тебя продать там, где за право обладания таким сокровищем, как юная и невинная фуэнта с Земли, мне заплатят целое состояние, – оскалившись сообщает «хозяин», выравниваясь и возвышаясь надо мной огромным зловещим силуэтом. Человек ли он вообще?
– Фуэнта? – благоговейно хрипит недоудушенный Джуэн.
– А ты думал, недоумок, что простая девушка бы смогла преодолеть наведённый сон? – усмехается криво Кайтан, бросив презрительный взгляд на своего подельника. – Если так, то я явно ошибся, когда доверил такому тупице заниматься товаром.
– Но откуда мне было знать? Я о таких женщинах только слышал, они же…
– Редкие, ценные, и очень дорогие, – всё равно что качества призовой собаки перечисляет возвышающийся надо мной отморозок. – Поэтому ты сейчас снимешь с неё наручники, отведёшь в отдельную комнату и принесёшь ей одежду с тёплой едой. Мой лучший товар должен хорошо себя чувствовать. Головой за неё отвечаешь. Понял меня?
– Да, Кайтан, – склоняет покорно голову Джуэн. – Я всё понял.
– Смотри мне. Я увижу в её голове всё, что захочу знать, – «хозяин» бросает в мою сторону последний небрежный взгляд и удаляется, оставляя меня наедине с этим жалким подонком.
Пару секунд ничего не происходит, лишь слышится хриплое дыхание. Что бы там Кайтан с Джуэном не сделал, приложил он его знатно. Но вот утырок поднимается, тяжело дыша. Утирает нос почему-то. И шагает ко мне.
– Ну что, кошка дранная, довольна? – интересуется сипло. И внезапно заливается каркающим смехом. – Теперь, если надумаешь сбежать, Кайтан лично за тебя возьмётся.
Он склоняется, возится с наручниками у меня над головой, и вскоре мои освобождённые руки падают вниз под воздействием собственного веса. И я с шипением втягиваю воздух, закусывая губы, чтобы не орать от боли.